Я прочитал "Сто лет одиночества" примерно год назад. И вот что у меня написалось после прочтения. Извините, что так много...
Заинтригованный сидовским ЖЖ и наконец получивший возможность читать все, что душе угодно, ибо написал экзаменационное сочинение по литературе, я первым делом взялся за «Сто лет одиночества» и буквально «проглотил» эту книгу, делая перерывы только для того, чтобы подудеть на тромбоне и посмотреть соревнования по спортивной гимнастике и теннису.
Книга мне безумно понравилась, я давно не читал с таким удовольствием. И не только потому, что было просто очень интересно читать. Самое приятное – это когда после страниц этак пятидесяти включаются мозги и начинают сопоставлять, анализировать и делать выводы из прочитанного. Вообще процесс работы мозга – самое большое удовольствие.
Вжик писал про поверхностность книги. Надо разобраться. В чем проявляется поверхностность? В недостаточной проработке деталей и персонажей или в отсутствии глубинного смысла и ассоциаций? Что до проработки и раскрытия действующих лиц, то Маркес пошел по единственно верному пути, оставив все самое необходимое: ведь его цель – показать одиночество в различных его проявлениях. Что касается до подсмыслов и аллюзий, как теперь модно говорить, то их предостаточно. Некоторые лежат на поверхности (но отнюдь не поверхностны). Самая яркая – апокалиптический финал, конец света в миниатюре. Другая – прямая параллель между Амарантой и Пенелопой из гомеровской «Одиссеи».
«Вся жизнь Амаранты происходила за изготовлением савана. Было похоже, что сотканное днем ночью она снова распускает и делает это не для того, чтобы спастись от своего одиночества, а совсем напротив, чтобы сохранить его».
Ну точь-в-точь, как Пенелопа ткала и распускала саван, который ткала для своего свекра, чтобы «сохранить свое одиночество» и остаться верной Одиссею. Только работа Пенелопы не носила такой мрачный оттенок. Не знаю, насколько сознательно Маркес провел это сопоставление, но оно, по-моему, бросается в глаза.
Мне, например, полковник Аурелиано Буэндиа в моменты своих бесчинств, когда расстрелял генерала Монкаду и разорил дом его жены, напомнил чем-то Дориана Грея своими угрызениями совести (правда, Дориана они свели в могилу). Ну и так далее. Так что если покопаться, то можно найти множество скрытых смыслов.
Кому-то книга может показаться простоватой. Но это будет большим заблуждением. Очень многие грешат тем, что смешивают понятия простоты и примитивности. А ведь это абсолютно разные вещи. Примитивно может писать каждый. Но далеко не все писатели – и Маркес, равно как и Коэльо, безусловно, входят в их число – наделены редчайшим даром просто писать о сложных вещах. А между тем, художественную литературу, наполненную глубоким философским смыслом, по-другому писать просто нельзя, иначе она станет скучной. Возможно, язык местами грубоват, но в то же время он удивительно элегантен. Я уж не говорю про иронию Маркеса, которая к концу книги становится настолько едкой, что иногда трудно сдержать смех. Некоторые фразы просто гениальны:
«…и позволило ему в конце концов завоевать поражение – это оказалось значительно труднее, чем одержать победу, и потребовало гораздо больше крови и жертв».
«Услышав их, Амаранта вспомнила Пьетро Креспи, гардению в вечерних сумерках, запах лаванды, и в глубине ее увядшего сердца вспыхнула злоба –
чистая, облагороженная временем».
«…полковник Аурелиано Буэндиа мало-помалу понял, что секрет спокойной старости это не что иное, как заключение честного союза с одиночеством».
«…слишком много лет она страдала и бедствовала, чтобы завоевать привилегии одиночества, и не была расположена менять их на беспокойную старость под сенью чужого милосердия с его фальшивыми усладами».
И много других высказываний.
Если говорить о том, кто из героев мне наиболее симпатичен, то мне больше всех импонирует Урсула. Я вообще преклоняюсь перед образами мудрых, волевых женщин, таких, как, скажем, Мари в той же коэльевской «Веронике». Может быть, именно поэтому из всех героев «Войны и мира» я больше всех люблю не Наташу или князя Андрея, или Соню, а Ахросимову, персонажа более чем второстепенного, но для меня крайне привлекательного (впрочем, моя любовь к Ахросимовой началась еще с прослушивания оперы Прокофьева «Война и мир», а когда я прочел книгу, она только усилилась). (Раз уж мы заговорили о «Войне и мире», то следует заметить, что «Сто лет одиночества», как и произведение Толстого, – тоже в некотором роде роман-эпопея, то есть повествует об истории одного семейства на фоне ярких исторических событий. Маркес, впрочем, в книге, в четыре раза меньшей по объему, чем «Война и мир», смог сказать не меньше, чем Толстой). Образ Урсулы – как бы ось вращения книги; Урсула своей кипучей деятельностью, своими тонкими, мудрыми замечаниями скрепляет воедино все действие романа.
Что меня всегда поражало в творчестве писателей-дилетантов (хотя Маркеса с большой натяжкой можно причислить к их числу, так как он был и незаурядным журналистом, и киносценаристом), так это изумительнейшее чувство стиля и формы, которому нельзя научиться ни в каком Литературном институте. Таким же завидным чувством формы обладают и уже упоминавшийся Коэльо, и недавний лауреат Букеровской премии, наш бывший соотечественник, Рубен Давид Гонсалес Гальего (книга «Белое на черном»).
У Маркеса форма выверена до мелочей и имеет одну важнейшую, фундаментальную особенность: стройную систему круговых повторов, циклы повторов, которых в книге не один и не два, а несколько. Где-то после момента основания банановой компании возникает ощущение, что круги повторов, раз навсегда запущенные автором, движутся уже вне его воли и, подобно кругам на воде, возникающим от нескольких брошенных камешков, свободно пересекаются, и именно в области пересечения циклов повторов и развивается действие романа. Эти повторы дарят нам «радость узнавания», значительно облегчают чтение, ну и, наконец, имеют очень важную смысловую нагрузку: действие романа движется по кругу (или по спирали), и одиночество, в разных его проявлениях, планомерно поглощает всех членов семьи Буэндиа. Сам автор, чаще всего через реплики и размышления Урсулы, неоднократно подчеркивает цикличность времени романа.
Самый значимый, самый «глобальный» круг – круг одиночества, который очерчен вокруг всех героев романа, вокруг членов семейства Буэндиа, Геринельдо Маркеса, Пилар, братьев Креспи и т. д.. Одиночество проявляется по-разному и вызвано различными обстоятельствами. Для Хосе Аркадио Буэндиа и Хосе Аркадио Второго это затворничество и безумие, для Ремедиос Прерасной, Амаранты и Меме одиночество является следствием неразделенный, невысказанной, напрочувствованной, несчастной любви, одиночество Урсулы и Ребеки в их старости, одиночество полковника Аурелиано Буэндиа – в его безразличии. Но венец одиночества – это смерть, смерть уравнивает всех. Мертвые пронзительно одиноки (например Пруденсио Агиляр). Вообще смерти Маркес уделяет, если можно так выразиться, особое внимание. Можно заметить, что, не привлекая нашего внимания к жизни каких-либо второстепенных персонажей, автор упоминает обстоятельства их смерти (например, индианки Виситасьон, персонажа даже третьестепенного). Смерть, скажем, Пруденсио Агиляра послужила косвенной причиной основания Макондо.
Казалось бы, город, в котором на момент основания даже не было кладбища, обречен на вечную жизнь, но смерть все расставила на свои места и в итоге поглотила Макондо. И заметьте, как поэтично Маркес пишет о том, что «Макондо было неизвестно умершим до тех пор, пока оттуда не прибыл Мелькиадес и не отметил его черной точкой на картах смерти». Потрясающая метафора.
Другой важнейший круг повторов – родовые имена. Причем повторяются, естественно, не только имена, но черты личности и судьбы, характерные для носителей имени. Хосе Аркадио Буэндиа и Хосе Аркадио Второй в итоге свихнулись. Аурелиано и Аурелиано второй – оба творчески одаренные люди (один – ювелир, другой – аккордеонист-виртуоз). Урсула и Амаранта Урсула похожи друг на друга своей жаждой кипучей деятельности. Этот круг настолько силен, что даже Фернанда не в силах в него вмешаться, и двух ее детей, вопреки ее воле, называют Хосе Аркадио и Амаранта Урсула, да и Ренату все называют по имени Меме (сокращенно от Ремедиос). Судьбы Ремедиос Прекрасной и Меме исковеркала невысказанная или несчастная любовь.
Следующий круг повторов связан с определенными действующими лицами. Прежде всего, это, конечно, Пилар Тернера, которая «пропустила через себя» несколько поколений рода Буэндиа и почти всем из них предсказывала судьбу. Обращают на себя внимание и одинаково мужественные поступки Урсулы во время бесчинств Аркадио и в тот момент, когда полковник Аурелиано Буэндиа расстрелял генерала Монкаду. Точно так же на расстоянии нескольких десятилетий повторяется история Аурелиано Хосе, который влюбился в свою тетку Амаранту, но уже на примере Аурелиано Последнего и Амаранты Урсулы, только эта любовь принесла гибель роду и городу. Амаранта с завидным постоянством отвергает всех влюбленных из-за страха перед чувством любви, точно так же, как и Ремедиос Прекрасная из-за неспособности любить. И тому подобное.
Еще один важнейший круг повторов я бы назвал «кругом благ цивилизации». Это роковой круг, потому что и выборы, и железная дорога, и невоплощенная авиапочта раз за разом приводят к катастрофическим последствиям. После нечестных выборов начинается затяжная гражданская война, железная дорога приводит к основанию банановой компании, а это, в свою очередь, в итоге выливается в забастовку и массовый расстрел жителей Макондо, авиапочта (так и не налаженная) служит косвенным толчком к сближению Амаранты Урсулы и Аурелиано Последнего, ну потом, как вы знаете, у них рождается свинохвостый отпрыск, положивший конец роду Буэндиа и существованию Макондо.
В противоположность «благам цивилизации» есть круг «стихийных бедствий», эпидемии бессонницы и четырехлетнего ливня, которые, наоборот, очищают Макондо от всего наносного и вдыхают в него новую жизнь.
Но есть и круги повторов гораздо более мелкие, подчеркиваемые уже самим автором: «вскоре она [Урсула] открыла, что каждый член семьи, сам того не замачая, ходит день изо дня по одним и тем же путям, повторяет одни и те же действия и произносит в одни и те же часы одни и те же слова». Таким образом, цикличность является одним из главных методов развития в романе. Более того, раз намекнув на какую-то деталь, Маркес обязательно развивает ее впоследствии. Например, Ребека говорит полковнику Аурелиано Буэндиа, что он не любит никого из своих родственников, а потом к этому же выводу приходит Урсула.
Самый показательный пример такого «прорастания» одного-единственного слова – ЛЕД. Со льда началась сознательная жизнь полковника Аурелиано и мыслями о льде она заканчивается, Хосе Аркадио Буэндиа видит сон о ледяном городе и основывает Макондно, а потом всю жизнь мечтает наладить производство льда. Его мечту осуществляет Аурелиано Ржаной, и основание фабрики по производству льда приводит к строительству железной дороги и, через цепь трагических совпадений, к концу рода Буэндиа. Кроме того, лед - это метафора холодности, отчужденности и... одиночества, наверное.
Маркес сам «замыкает» круги. Лед, например, обрамляет жизнь полковника Аурелиано. Но самый важный «замкнутый круг» – предсказание Мелькиадеса – очерчен вокруг всего рода Буэндиа и Макондо: «Первый в роду будет к дереву привязан, последнего в роду съедят муравьи». Город будет стерт с лица земли и история больше не повторится, ибо роды, обреченные на сто лет одиночества, дважды не появляются на земле. Маркес одновременно замыкает круг Буэндиа и разрывает порочный круг одиночества.
Почему же история Буэндиа закончилась столь трагично? Да, одиночество, да, инцест, да, разорение и запустение, да, смерть, наконец. Но самое большое несчастье членов семьи в том, что из поколения в поколение они утратили способность мечтать, во многом из-за того, что разуверились в возможности осуществления мечты. Хосе Аркадио Буэндиа был великим мечтателем, и даже эпидемия бессонницы заставила его неуемную фантазию работать и изобретать «машину памяти». Аурелиано мечтал о том, что гражданские войны сделают людей счастливыми. Близнецы Хосе Аркадио Второй и Аурелиано Второй мечтали расшифровать записи Мелькиадеса. Фернанда, впрочем, своей заупокойной жизнью уже подточила способность Буэндиа к мечте. Вообще, появление Фернанды с ее золотыми ночными горшками стало началом конца, она разрушила мир Макондо, навязала ему свои законы и постепенно разорвала привычный круг жизни, а вместе с ним и другие круги. История разомкнулась, как, знаете, если разрезать пленку на кассете, то конец топорщится, а пленка, естественно, испорчена - так же и здесь: "время испортилось", по меткому выражению Урсулы. Сын Фернанды Хосе Аркадио оказался нстоящим выродком. А Амаранта Урсула благополучно отказалась от своей мечты возродить Макондо и начала совокупляться с Аурелиано Последним, чье роковое значение подчеркивает сам Маркес, направо и налево. А нет мечты – нет жизни.
Так будем же мечтать и верить в то, что нам подвластно все и мы всего можем достичь!!! Будем мечтателями!!! Будем верить в сказки и летающие циновки!!!
Спасибо большое всем, у кого хватило сил дочитать мою писанину до конца. Я очень благодарен Сиду и всем форумянам за то, что вы натолкнули меня на эту книгу, потому что она вызвала у меня живой отклик и я получил огромное удовольствие от чтения и дал работу своей мысли. СПАСИБО!!!
А составленное мной генеалогическое дерево рода Буэндиа я дарю родному Форуму и будущему поколению читателей Маркеса, чтобы они не захлебнулись в потоке Аурелиано и Хосе Аркадио. [Для просмотра ссылки
зарегистрируйтесь]
То есть, я могу запомнить сценку, действие, акт, смыслой кульбит какой-нибудь, но никак не имя героя, место действия или подобную мутотень...
