Друзья, на Ваш суд...

Любовь меня покинула навечно.
(Подражание Бодлеру)

Моя душа – в объятьях тяжких сплина,
И дом объят конвульсиями дня…
Её портрет, дорожка кокаина,
А в очаге – зубовный треск огня.
От запылённых абажуров тени
Гадюками свернулись у ноги;
Закат мечом пронзает дома стены,
По улице идут мои враги.
Её не прошуршит уж в танце платье,
И смех не прозвучит в тиши, звеня…
Проклятье дня ушедшего печатью
Горит на теле завтрашнего дня.
Душа моя слепа и бессердечна,
Пустыня погубила там весну.
Любовь меня покинула – навечно,
Как я и сам когда-нибудь усну.
Я лгу себе: “Ушедшего не жалко…”,
И не простит она мне эту ложь.
Скрипят тоскливо оси катафалка,
Забытую в ладонях будят дрожь.
Смахнув отраву старою тетрадью,
Я встану у открытого окна –
Сияет над Землёю, как проклятье,
Расколотая надвое Луна.
(25-26.02.05)


Маяк Печали.

Моя душа, мечтая о причале,
Стремилась в непогоде, как стрела,
Когда, мерцая огоньком печали,
Из сердца бурь меня ты воззвала.
Маяк светил, но к безмятежной бухте
Разрушен штормом был последний мост
В тени последний факел не потухший
Сливался с вспышкой падающих звёзд.
Я рвался в никуда под парусами,
Влюблён и бесконечно одинок,
И воспалённое тобою пламя
Не отдаляло мой суждённый рок.
Когда-то я покинул эту пристань,
Сменив любовь на вольное весло
И ищущего непреложных истин
За горизонт навеки унесло.
Сердечная зияющая рана
Звала меня к целебному огню,
Но я, бессилен искупить обмана,
Знал, что опять любовь похороню.
Лишённый права попросить прощенья
И выронивший сердце из груди,
От маяка едва заметной тенью
Ушёл во мрак, растущий впереди.
(20. 03. 05)


Последний сонет Venena
(Подражание Бодлеру)

Закатом окровавив берега,
За горизонт речной садится Солнце…
Поэт навстречу утру не проснётся,
Душа его останется нага.
Пролиты на бумаги лист чернила,
В загадку клякс вникает тонкий луч…
О, Муза! Ныне душу мне не мучь –
Ты заживо меня похоронила.
Что мне осталось в этом мире тленном?
Томящийся в столе тягучий яд
Из забытья бессильного изъят.
Запрелым не испорчен он теплом
Его в фужере размешает ром
И понесёт по посинелым венам…
(03-23.03.05)


DE PROFUNDIS CLAMAVI*
(Подражание Бодлеру)

Взываю я к тебе из царства вечной ночи,
Богиней ты паришь над миром, надо мной
И мой безумный крик, умножен тишиной
На панцире земли навечно рвётся в клочья.
Я небом обречён на тягостные цепи,
Ликует в вышине неумолимый гром
Звезда уж много лет не лечит мир теплом –
Безжалостным лучом она мне очи слепит
Навеки потеряв свой символ идеала,
До неба никогда свой клич не донесу –
Оно взяло твою бессмертную красу
И ноги в кандалы навеки заковало…
Я чувствую спиной, что наступает вечер,
Горящая звезда ступает на порог
Но не свершит она мой неизбывный рок
И даже смерть в груди мне рану не излечит
Пусть о прощении молить тебя не вправе,
Осмелюсь всё же я – и снова взвою ввысь
Прекрасный новый мир, услышь и отзовись!
Что остаётся мне – de profundis clamavi…
Мне в небе не парить, любуясь облаками,
А тихо в бездну пасть осеннею листвой…
Вновь распахнёт звезда зрачок свой огневой,
И расхохочется безумный гром над нами…
(03. 03. 05)

*Из бездны взываю (лат.)

В восторге.

Спасибо...

Sonnenmensch!

Замечательные стихи!

А что ты строфы не выделяешь? Тяжелей читать.

Успеха!

Дамы и господа, на Ваш суд - несколько романсов, объединённых военно-исторической тематикой. Возможно, они покажутся сложными в своей сюжетной, смысловой нагрузке, но - не обессудьте...

Севастопольский романс.

Посвящается офицерам – защитникам
Севастополя, павшим в Восточной войне 1854-1855 гг.

Вновь солнце опускается всё ниже
На наш залитый кровью бастион
И я, мечтавший с детства о Париже,
Родной земли впервые слышу стон.
Они идут под грохот барабанов,
Под нашею картечью наклонясь…
Когда б гостей встречали мы незваных,
Да где Суворов и смоленский князь?
И в отголоске грозно-грустных гимнов
Услышит ли к атаке зов матрос?
Под эти звуки адмирал Нахимов
Встал в небо, в эполетах, в полный рост.
С рождения о Вандомской колонне,
О Триумфальной Арке грезил я,
Но не слыхать здесь Нотр-Дама звона,
И вряд ли встретить доктора Золя…
Сквозь серебристый вихорь шпажных взмахов
Не повидать Европы мне столиц.
Темнеет в сизом сумраке Малахов,
Облёкшись во второй Аустерлиц.
Тяжёлым сном забывшись в лазарете,
Увижу снова дивный я Версаль,
А завтра, в диком штурме, на рассвете
Мне хладная вонзится в сердце сталь.
И я отправлюсь к высшему Парижу
От гневной севастопольской земли
И, может быть, из облаков увижу,
Как погибают наши корабли…
(15. 08. 04)

Романс корнета 1914 года.

Посвящается юным офицерам, павшим в Великой войне 1914-1918 гг.,
и оставшимся вечно молодыми…

Лишь старости боялись мы с тобою,
И ведать не сумели б наперёд:
Народною, священною войною
Над миром встал четырнадцатый год.
Летят из тьмы холодные рассветы,
Навылет бьют студёные ветра…
Мой друг, романсы наши не допеты
И погибать нам не пришла пора.
За целый мир отсюда, где-то дома
Сжимаются в тоске сердца невест.
В атаках жарких погнут, но не сломлен
Блестит сквозь дым георгиевский крест.
Вновь нападает тяжкая дремота
И от неё не скрыться никуда…
Но вскоре возликуют пулемёты –
И вот тогда наш выход, господа!
Хлад предрассветной хмари сводит скулы
И складки меж бровями – как печать.
Мой друг, однажды нас отыщут пули
И нам с тобою их не миновать.
По щёгольским усишкам струйка крови
Сбежит тихонько алою тесьмой.
Ты или я собою Русь прикроем
И не отпишем маменьке домой…

Романс Ледяного похода.

Посвящается героям Белого движения, превозмогшим
трагический 1-й Кубанский “Ледяной” поход…

Окрест – лишь обезлюдевшие вёрсты,
Отмерянные трещинами льда.
Ржаной хлеб ночи делается чёрствым…
Помолимся же Богу, господа…

Луна застыла часовым во мраке,
Круговращенье дней остановив,
Устав морить крестьянские бараки,
Злой омофор простёр над нами тиф.

Седая ночь, дыша студёным ветром,
Сбивает с ног бессильных лошадей,
Пурга Луну одела серым фетром,
И мы идём… И мы идём за ней.

Пусть будут нам верны скакун и память,
Когда, бледнея в ледяной пыли
Рассвета кровавеющая камедь
Из ран России выступит вдали.

Ведь с утром не обрящем мы покоя,
Оно не оборвёт наш крестный путь.
Замёрзших слёз не снять со щёк рукою
И кандалов из льда не разомкнуть.

Поруганным величьем Петергофа
Мы одухотворим февральский лёд;
На льдистой тверди Северной Голгофы
За Русь Святую вьюга нас распнёт.
(11. 05. 06)

Ваше мнение, друзья?.. Поверьте, оно очень ценно для меня...

Sonnenmensch
Очень здорово )))
Только вот единственное что... какие-то они все одинаковые. Хорошие, очень хорошие, но воспринимаются как единое стихотворение, а не три разных...

Спасибо, Fridka, Вы верно прочувствовали единый контекст!!!:-))

Sonnenmensch

QUOTE

Спасибо, Fridka, Вы верно прочувствовали единый контекст!!!:-))

Дело в том, что единый контекст безусловно чувствуется, но вся суть как раз в том, что они воспринимаются не как три стихотворения, объединенные чем-то общим, а как одно стихотворение, зачем-то разделенное на три. Понимаете?

Вероятно, это из-за одинакового стихотворного размера и объединяющей патриотической идеи. Я писал данные стихотворения в разное время, но сознавал некую цикличность и незаконченность темы. Грезил, знаете ли, о панораме героев былой военной славы россиян...
Вообще предпочитаю писать на определённую тему, подбирая стихи в циклы. Перенял сию манеру у Блока и Бодлера - своих основных учителей и непогрешимых авторитетов в мировой поэзии...
Если Вы, друзья, не против, я выложу на форуме ещё несколько подобных циклов, правда, темы будут уже совершенно иными...
Спасибо!

Sonnenmensch
Просто восхитительно! В миру я офицер флота российского и просто не могу объективно оценить твои поэтические дарования, но тема - выше всяких похвал!
Спасибо, что ты есть!
С высочайшим уважением к тебе МИКОЛЯ.

Выкладывай С нетерпением ждём!

Спасибо, друзья, огромное спасибо...
МИКОЛЯ - Вам низкий поклон, глубочайшая признательность от всей военной династии моего семейства...

QUOTE

МИКОЛЯ - Вам низкий поклон, глубочайшая признательность от всей военной династии моего семейства...

Признателен!

Степной букет, венок рассвета.
(русская мистерия)

Это утро для нас открывает секрет –
Свиток русской степи расстилает рассвет
Человек эту книгу ещё не прочёл –
Знаки в строчках по жгущимся трассерам пчёл
На рассвете откроют свои лепестки,
Чтоб к закату свернуть разнотравье строки.

Здесь столетьями дышит цветов аромат,
Здесь природы шедевр стопой не помят.
Сумасбродные от суеты города
В эту чистую степь не шагнут никогда…
Пряный запах полыни тревожит сердца
Вдоль по полю бредущих в конец из конца,
Дышит вольная грудь, распуская меха,
Всяк под утра лучом во степи – без греха…

Конь свободный от пут, от клейма и оков,
Мчится вслед за зарницей тропою волков
Одинокая птица скликает сестёр,
И пылает рассвета священный костёр…
Здесь в степи, как далече не взглянешь – цветы,
И сегодня их тайной владеешь – лишь ТЫ…

По душистому русскому полю ступай
В неизбывно манящий романтиков край
За черту поцелуя небес и земли,
К так давно тебя ждущим в волшебной дали…
Ветровые фантомы – посланцы мечты –
Пробуждают от сна полевые цветы.
Распахнут ныне дивные очи они
С мигом Солнца… Оно уже всходит; взгляни!..

Снежно-белой ромашки соцветье-звезда
Там, где шрамом от плуга легла борозда,
Волей духов природы сияет-цветёт
И сливается с млеком небесных высот…
Золотое сердечко в кольце серебра –
Нам природою врученный Орден Добра.
По зелёным артериям белых цветов
Неустанно струится целебная кровь…
Лепестки её тайну влюблённых хранят –
Русский люд соблюдает гаданья обряд.
Тонкий цвет в себе прячет природную крепь,
Дышит Русью ромашковой вольная степь…

От заснеженной этой гряды недалёк,
Расцветает лазурным зрачком василёк,
Тих и скромен, к себе привлекает он взгляд,
Ветер тихо вещает, как вечность назад
Ураган выпил воды великой реки,
И, ослабнув, пролил по степи васильки.
На краях лепестков из сапфирного льда
Рос рассветных блистает святая вода…

И невинную ту обагряющий синь,
Лепестков падших медью палящий полынь,
От медового- пряного веянья пьян,
Воздвигает шатёр свой горящий тюльпан.
Взрос из крови наездников вольной Орды
У лазурным и белым цветущей гряды?
Или молнией алой в степи порождён,
Маяком путеводным колышется он
Средь зеленых, встревоженных волн ковыля…
В небо смотрит очами тюльпана земля.
Перемигивается с тюльпаном гроза,
И с тычинок сбегает росинка-слеза.

Но, дробя на бессчётные грани рубин,
Блещут светочи средь изумрудных равнин –
Злата капли, упавшие на малахит, –
Жгучим лютиком в поле то злато горит,
Преломляясь сквозь линзы блистающих рос,
Бликом луч к драгоценным соцветьям прирос.
В этой, степью изваянной, чаше златой
Безмятежен нектара бесценный настой;
Лютик – искра огня от упавшей звезды –
Взгляд чарует, маняще горит впереди…

А хранит этот дивный, мерцающий клад
Цвет-воитель – сияет он крепостью лат,
Блещет медной короной, напыщен и строг,
Витязь русских полей – буйный чертополох…
Он, на щит опираясь червлёный, застыл,
Копьеносец-бутон оградил его тыл,
Распустил гордый воин по ветру шипы,
От чужих охраняя просторы степи
И указы его фуражиры-шмели
Донесут до укрытой туманом дали…
Но колено своё преклонит пред тобой,
Снимет вычурный шлем одинокий герой
И всей силою копий смертельных своих
Охранять тебя станет в просторах степных…
Мир замрёт на мгновенье, утихнут ветра,
Тишина воцарится за миг до утра…

Чу! Степной колокольчик протяжно звенит,
Душу манит далёкого Солнца магнит,
Не находят покоя скитальцы-ветра,
Охраняя просторы степи до утра.
Сквозь их тихую песнь, сквозь протяжный их стон
Различаешь внезапно чарующий звон…
Колоколенки тонких зелёных стеблей
Осторожно колышет степной суховей…
Их сжигает лиловый огонь изнутри
Не дают ему гаснуть ветра-звонари.
Колокольчик – волхв, русского поля мудрец,
Вторит звоном он стуку влюблённых сердец…
Благовестом он будет идущих встречать…

Луч рассветный сжигает тумана печать,
Ветер двери полночные сносит с петель,
В буйной кашки просторы укутав метель,
Ароматы вздымая с собой в небеса,
Распушившихся клеверов дух разнося…
Клевер хмель проливает свой в кубок души,
Ветер купол его лепестков ворошит,
Белый клевер дождя молоком напоён,
Светлый, сладостный мёд уберёг в себе он;
Красный клевер напитан игристым вином,
Тонкой струйкой бегущим в степной чернозём;
Пчёлы, с клевера свой собирая ясак,
На багровом и белом затеплят свой знак…

Здесь, в степи, как далече не взглянешь – цветы
И сегодня их тайной владеешь – лишь ТЫ…

Ты к рассвету ступай по бескрайней степи,
Кожу щёчек румяных росой окропи
О колючие травы не рань белых ног,
Собирая цветы и сплетая венок,
Он короною русской украсит чело,
К Солнцу прянет лучами и станет – светло…
На щеках сотворённого чудом лица
Со слезою златая сольётся пыльца,
Птиц рассветная стая проложит маршрут,
Духи русского поля вперёд позовут –
За объятый июньской зарёй горизонт
Направляет к нему колокольчиков звон,
Белокрылой ромашки летят лепестки,
Цвета неба кивают главой васильки,
Алый купол-тюльпан призывает туда,
Светит лютиков там золотая звезда
И владыка степи – воин-чертополох
Охраняет покой заповедных дорог.
На простор понесёшь ты степную звезду,
За священной чертой я тебя подожду,
У цветущих оттенками чуда костров,
Очищающих нас и рождающих вновь…
(12-15. 07. 05)


* * *
Там, где ты собирала цветы –
Хмель струился в изогнутых стеблях,
Колокольчики били, не дремля,
И склоняясь к земле на ветру,
Утопали в росе поутру…
И скитальцам вослед разливали
Звон любви и прощальной печали,
Там, где ты собирала цветы.

Там, где ты собирала цветы –
Солнца луч, рассекая туманы,
Заполнял новой кровью тюльпаны
Пробуждал замерзающих пчёл…
Девы-радуги грелось плечо
От мерцающих углей рассвета,
Злато крыльев расправило лето
Там, где ты собирала цветы.

Там, где ты собирала цветы –
Жар ложился на борозды солью,
Изнурённому русскому полю
Пел молитву целебный огонь,
Мчался к Солнцу распутанный конь,
Серп луча сёк вчерашние тени…
Петлю рвал воскрешённый Есенин
Там, где ты собирала цветы…
(13. 09. 05)


Дьявол обитает в мелочах…

Песню боли извергало горло,
Кожу книги жизни жгла зола,
Ночь свой плащ над миром распростёрла
И тебя с собою забрала…
Эхо крика, живо в каждом слове,
Вырывало из души ответ –
Мчалась к свету ты на голос крови,
Но смертелен был тот яркий свет.
В небо возносились пирамиды,
Протянулись меж миров мосты,
Но беззвучно, в шёлковой хламиде
Шла среди живых – уже не ты…
Звёзды в луже космоса продрогли
И срывались с высоты долой,
Где начертан сталью иероглиф –
Сердце, поражённое стрелой.
Одинок под сумрачным покровом,
Я, роняя слёзы, вспоминал,
Как одним лишь, с губ слетевшим словом
Дал к разлуке на века сигнал…
В пепел обратилась жизни книга
И росток любви в груди исчах –
Позабыл я лишь на долю мига:
Дьявол обитает в мелочах.
(09. 04. 05)


Вальс Последней Ночи…

Сбиваясь на тропу к Долине Смерти,
Мы танцевали вальсы под луной…
Мелодией пленяя, старец-ветер,
Тоскою неизлечимою больной,
Рассеивал, как бисер, метеоры
И греясь их гореньем, молодел…
Метельной дымкой траурного флёра
Укрыла ночь сердечный передел.
Тела кружились в забытьи чудесном
Тысячекратно каясь и греша,
И, очарована алмазным блеском,
Лобзала ветру край крыла душа…
Слиянье губ Вселенные рождало,
Бессмертьем облекая каждый миг,
И тешилась мученьями Тантала
Твоя любовь – едина на двоих…
Кружились светляки – живые свечи,
Минорный иллюстрируя мотив;
Ты возложила руки мне на плечи,
Разлуку навсегда предвосхитив…
Рассвет душил очарованье вальса,
Тонули льдинки слёз в хмельной крови
И пеленой пьянящей развевался
Туман – беззвучен, бледен, ядовит…
(13. 10. 05)

QUOTE

...Тоскою неизлечимою больной...

Наверное, лучше "тоскоЙ", чтобы ритм не сбивался.

В остальном - всё очень гладко и причёсано. Вообще всё, что я прочёл у тебя показалось описательным более, чем смысловым, если так можно выразиться. Но очень приятно и хорошо написано. Технически - на очень высоком уровне.

Просьба - публикуй всё стихотворения в одной теме (в этой). Я её сейчас переименую.

for Cладкий
Вы совершенно правы - "тоской", просто у меня в документе очепятка:-))
Благодарю за мнение и рекомендацию, буду следовать!!!

Кстати, не упомянул. "Дьявол обитает в мелочах".

"Песню боли извергало горло,
Кожу книги жизни жгла зола,
Ночь свой плащ над миром распростёрла
И тебя с собою забрала…
Эхо крика, живо в каждом слове,
Вырывало из души ответ –
Мчалась к свету ты на голос крови,
Но смертелен был тот яркий свет.
В небо возносились пирамиды,
Протянулись меж миров мосты,
Но беззвучно, в шёлковой хламиде
Шла среди живых – уже не ты…"

Вот это более всего "зацепило" - среди всех этих описаний - это уже динамика некая, живость. Да и вообще получилось такое невольное и неявное "кольцо"..

А вот, друзья, несколько стихотворений из цикла, названного мною “Северным” или “Варяжским”…

Хельга.

О, Хельга! Дева незапятнанных снегов
Ты – дух победы в предречённом Небом бое,
И ловят воины словцо твоё любое,
Чтоб через миг врубиться в полчища врагов
И, на устах своих неся признанье Хельге,
Стать равным богу или пасть навеки!
О, Хельга! Ты рассветным небом рождена,
В очах лучи звезды, домой ведущей, пляшут,
И на земле вовек тебя не сыщешь краше.
Твой силуэт в тревожном брезжится тумане,
Когда варяга кровь пьянит сильней вина,
И дух дрожит на смертоносной грани.
Улыбкой викинга израненного грея,
Ты для него – сама божественная Фрейя!
Твой смех подобен пенью ключевой воды,
И поводя неспешно ласковой рукою,
От храбрецов ты отгоняешь дух беды,
Их разъяренный разум предаешь покою.
Златым цветам твоих не приукрасить плеч,
Пред красотою Хельги рушатся кумиры,
Горячим взором зажигающей турниры!
Тобой одною на священной жив войне я,
Пускай берсеркер пред тобою сложит меч –
Взыграют струны, и посмотрим, кто сильнее!
Легенда викингов, ромеев и славян,
Ты, что второе солнце по-над злой землёю,
Попутный бриз твоим дыханьем нежным пьян,
Твоей по небу тучи гонятся полою.
О, Хельга! Дева незапятнанных снегов –
Тебя прославить скальду не хватает слов!..
Однако… Если бы домчалась эта песнь
В твою, укрытую горой и лесом весь,
Где ты сбираешь тёплый хлеб на мирной ниве,
И, струны ангельской души поколебав,
По ним прочёл бы, что в любви своей я прав –
Среди мужей меня бы не было б счастливей!
(12. 09. 05)

* * *
К вершине через терний стелется дорога –
Туда, где в небе птицы белые парят,
Поманит нас с тобой неясная тревога
И ветер высечет на сердце 1руну “рад”.

Но горы древние поднимутся навстречу
И белых птиц прогонят грифы-палачи –
Наступит тихий, упоённый летом вечер
И в сотворённой из безмолвия ночи

Мерцают факелы искателей удачи,
Танцуют искры в океане нежных глаз
И в душном небе разгорается всё ярче
Лучами лунными разбитый хризопраз.

Искал покой вином заката опьянённый
Бутон таинственный напитых кровью губ
И, как альковом, бриллиантовою кроной
Укрыл нас до восхода солнца мудрый дуб.

Златой монетою в отравленном колодце
На дальний холм взойдёт рассветная лиса,
Восточный дом покинет огненное Солнце,
На медном небе выбив символ колеса.

Румянец щёки обогреет в хладных росах,
Души лампаду воспалит твой нежный взгляд –
Я, помолясь, возьму свой изнурённый посох
И начерчу в пыли дорожной руну “рад”
(07. 10. 05)

1Руна Рад (Rad) – хризопраз – дуб – колесо,
путешествие в земном мире и на духовном пути,
способствует успешной сексуальной связи…


Шатёр.

Посвящается собратьям-археологам по Кёнигсбергу
(Самбийская экспедиция, июль-август 2005 г.)…

Дикому Русскому Полю навстречу
Голову поднял твой чёрный шатёр,
Бог, звёзд рассветных заслушавшись речи,
На горизонте кровь с охрой растёр.
В клочья удары лучей, словно палиц,
Рвут покрывало тумана с утра;
Сделает шаг одинокий скиталец
Из облачённого в сумрак шатра
К Солнцу воскресшему – гордою грудью,
Ликом навстречу свободным ветрам,
Бьющим поклон несгибаемым людям,
С песнью входящим в шатёр, словно в храм
В благословенье разрушенной клетью
Скрыта дорог потаённая суть…
Воззван рассвета певучею медью,
Ты, как обычно, продолжишь свой путь.
След твой утонет в траве и тумане,
Лоб твой роса увлажнит, как елей,
И к продолженью дороги поманит
Крик улетающих прочь журавлей…
(12.08.05 - 08.01.06)

В варяжских льдах.

Приветствую вас я, угрюмые глыбы.
Какой из богов в вас доныне живёт?
Да полно, бывал за века тут кто-либо?
Чья мощь подняла льды столетние дыбом
И после за них положила живот?
Ужели когда-то здесь лагерь варягов
Торгами шумел, звоном ратных мечей,
А в выси рвались вслед за ветрами флаги,
Бурлила, как кровь, вскипячённая брагой,
Здесь жизнь, становясь с каждым днём горячей?
Тут вождь-великан с бородою лисиной
Скликал хриплым басом мужчин на совет,
Сходились они у божка под осиной,
Повесив доспех на широкие спины –
Тот мёртв был, кого мог коснуться навет!
А после в поход отправлялись варяги,
В студёной реке нёс их быстрый дракар,
Их ждали враги, злые твари и маги…
Опасность почувствовав в сделанном шаге
Сам воин в себя нёс смертельный удар!
Варяги терпеть не умели позора….
Их льды не потерпят и ныне его!
На племени память и реки, и горы –
Пускай их простор белым флагом поборот! –
Всё это вне времени будет живо!
(11.11.03)


Нидинг.

“…Мужчина не навлекал на себя более позора, как в том случае, когда не являлся на поединок… В Исландии ставили ему позорный столб, на котором писали, что не явившийся должен находиться под гневом богов, носить имя нидинга и никогда не быть терпимым в обществе добрых людей…”

Я не пришёл на бой в суждённый час,
И ныне с кожи мне не смыть позора;
Чуть высоко в горах орлы вскричат –
Я не сомкну измученного взора.
Не вострубит уже могучий рог –
Он онемел навек, охвачен страхом.
Стоит на перекрёстке трёх дорог
Позорный столб с моим семейным знаком.
Запятнана и проклята навек
Моя, когда-то славная секира;
Я – нидинг, я на срам себя обрек
И это знает каждый викинг мира.
Ночь напролёт вдали костёр горит –
То братья греют души перед боем;
Они не вознесут меня на щит,
Отныне и для них я стал изгоем.
Сгниёт в фиордах верный мой дракар,
Затянет паутина верный кубок;
Я – нидинг; о, ужасная из кар,
Тобой я обессилен и погублен!
Душа, утратив верность королю,
Отныне будет лишь тоской влекома;
Я пищу вражьей кровью не полью
И не сожру её во славу Грома…
(24. 07. 05)

Я бы сказал на любителя. Первые были куда понятнее. Хотя уверен - людям, которые с такой романтикой знакомы понравится

Sonnenmensch

QUOTE

Посвящается собратьям-археологам…

Оооо! За это я Вас особенно люблю ))))
Отличные стихи...

А вот так молятся ницшеанцы=))))))

* * *
Молись вечор об одиноком мне,
Я шёпот твой возлюбленный услышу,
Он станет с ветром воспарять всё выше
В пронзительной небесной тишине.

В тяжёлом и безрадостном пути
Я буду жить одной надеждой встречи,
Ты, возжигая у иконы свечи,
Любовью мне дорогу освети…

Сколь далеко зовёт мятежный дух,
И как не скоро вновь мы будем вместе
Господь со мной в широком благовесте,
Да не останется к мольбам он глух…

Да не падёт под натиском ветров
Напитанный холодной пылью город
И да не будет горестью поборот
Твой, небесами ограждённый, кров.

Я от него ушёл в далёкий путь,
Тебя оставив у дверей в печали
И пусть прощание твоё в начале
С пути обратно мне не даст свернуть

Когда-нибудь свирепая тоска
Мне прямо в сердце вцепится когтями,
И возоплю я хладными устами:
“Ужель забыт я всеми навека?..”

В враждебной и неведомой стране
Мне вольный ветерок-гонец ответит,
Что я не одинок на этом свете…

Молись вечор об одиноком мне…
(23. 07. 05)

Молитва.

Сохрани и спаси меня, Господи,
Потерявшего память во мгле,
В капле крови, в серебряной проседи
Будь со мною на этой земле!

В колыбель покидающей молоди
Сожаленье о прошлом убей
Да минует, будь милостив, Господи,
Их суждённая чаша скорбей.

Вознеси над безликостью уличной
Царский знак и казнящую плеть,
Пусть звезда полыхает в полуночи,
Пусть стрела продолжает лететь!

Дай мне, Господи, силу мечтания
Над стихией невидимой власть,
Дабы мог, срезан пулей, на грани я
Как пригоже герою, упасть…

Дай мне, Господи, гордости бронзовой,
На вершине вводящей во грех,
Чтоб погибнуть растерзанным грозами,
Искупив прегрешения всех…

Разведи в чаше сердца, будь милостив,
Роковую наливку любви,
Ту, что крест сей отважится вынести,
К виднокраю за мной призови.

Даждь мне, Господи, веры и мужества
Не слукавить душой у одра,
Коль в беспамятстве разум закружится
И надежды дожить до утра…
(08. 01. 06)

Sonnenmensch
Понравилась молитва ницшеанца. Мне это близко.
А о "Дай, Господи" даже говорить не буду. На уровне шедевна. Профессионально. И очень духовно грамотно. Спасибо. Моя репа тебе.

Очень рад, искренне признателен.

Пара вещей, навеянных Средневековьем...

Рыцарь и Дева. Баллада крестоносца.

Нет сил для шага… Нет конца пути…
И в дикой пляске Смерть несётся мимо…
Стремясь в сраженье славу обрести,
Я подыхал близ Иерусалима.

Восточная рассвирепела Тьма,
Во мраке смерчи бешеные выли,
И я был близок к шествию с ума,
Дыхание теряя в тучах пыли

И сам Господь бессилен был помочь –
Я гибнул, заметаемый песками,
Когда безмолвье охватило ночь
И отворило дверь Прекрасной Даме…

Над небом встали белые кресты, –
Штандарты Высшей в этом мире Власти
И по ступеням в ночь спустилась Ты
Верхом на жеребце полярной масти…

Пустыня опрокинулась рабой,
Безмолвной, беззащитною, нагою.
И ветер мчался следом за Тобой
Покорным и безропотным слугою…

Сжигало огневое мрак копьё;
Серебряное, дивное зерцало
Хранило тело дивное Твоё,
И в лунном излучении мерцало.

Ступив на злую землю из седла,
Ты любяще склонилась надо мною,
И по челу ладонью провела,
Умаслив язвы влагою святою…

Запели струи ключевой воды,
Смывая с лат следы застывшей крови…
Колтунные колечки бороды,
Репейником запёкшиеся брови

Ласкала Ты, едва-едва смеясь,
Шепча на ухо утешенья слово,
Как некая таинственная вязь
Текла ко мне из Бытия Иного...

Душа, овеяна крылами чар,
Взлетала в самый Рай, бросалась в Лету
Но на Востоке оживал пожар,
И конь Твой ржал, ведя главой к рассвету…

Взметнувшись в лучезарное седло,
Ты свесила поводья на свободу
И дивное видение ушло
Тропою света к алому восходу…

И я, не веря самому себе,
Глядел по солнцу – там, где пело пламя,
Пустыня уподобилась рабе,
Препоручив себя Прекрасной Даме…
(27. 02. 06)

Конкистадор Любви. Баллада Высокого Возрождения.


Душа, Любовью и Судьбой манима,
Бежала прочь из царства суеты
Туда, где за стеной седого дыма
Меня ждала тысячелетьем ты…

Моя Звезда всегда была в зените,
В озёрные любуясь зеркала,
И из лучистых, золотистых нитей
Мне одеянье царское ткала.

Я видел кровь, застывшую на стали,
Средь белизной пылающих снегов
И первые цветы на них сплетали
Таинственный весенний часослов…

Серебряное пение капели
Текло по следу изгнанной зимы
И у подножья туч, вдали, темнели
Весною заклеймённые холмы…

Они сольются с траурною высью…
Но тьма седеет, на исходе ночь.
Рассвет не скрыл свою ухмылку лисью,
Лишь Люцифер способен мне помочь.

Стремительной пылающей кометой
Седьмое Солнце небо рассечёт,
Ей вслед я эхом песни недопетой
Промчусь над гладью, обращённой в лёд.

Весна-царица, мглой неодолима,
Грозой весенней зарядит пращу,
Падёт золой стена седого дыма
И я ТЕБЯ за нею отыщу…
(28. 02. – 09. 04. 06)

Люцифер – здесь в значении “Утренняя Звезда”, в переводе с древнееврейского языка...

Пожалуй, в тему. Хотя очень стараяи таки оставшаяся сырой вещь...=))

Башня Мага.

Затерялось в тюрингских дубравах
То селенье столетья назад,
Но себе оставляю я право
Всё ж раскрыть вам сказания клад.

То была небольшая деревня –
Сам сеньор позабыл про неё;
Тайно кланялся люд духам древним
И старейшина драл за враньё.

Крыши домиков ниже деревьев
Уплывали в чащобную глушь;
Здесь ландскнехт, заплутавший в кочевьях,
Слыл, как злой, устрашающий муж.

Но, как хартии древних вещают,
“… Есть и башня в селении том.
Сам аббат её не навещает,
Коль придётся – казнится постом.

Серый мрамор живёт в этих стенах,
Но давно его скрыл едкий мох.
Лес вокруг иссушился в поленьях
И ковёр травянистый засох.

А на куполе башни химеры,
В бронзе вылиты, небу грозят,
Крепко сжав меж когтей символ веры –
К людям он не вернётся назад.

Старики говорят, что, бывает,
Пьедестал покидая, они
В небе башенный флаг укрывают –
И крестьяне ждут смутные дни.

Где таится причина тех страхов?
В обитателе башенных стен…
Он встречает с поклоном монахов,
Не встаёт он в молитвах с колен.

Кто узнает, что эта личина
Укрывает нутро колдуна?
Той раскрытия тайны причина –
В чёрном небе златая луна.

Каждый месяц, в канун полнолунья,
Как в забытых сказаниях саг,
Заменяет свою шубу кунью
На волшебную мантию маг.

В прочих днях он – лишь серый мирянин,
Никому неизвестный вокруг,
До тех пор, когда месяц багряный
Не зальёт белизной звёздный луг…

Вновь колдун поднимается в башню,
Пряных свеч поджигает хвосты,
И народу становится страшно,
И мелькают меж пальцев кресты…

Маг вскрывает печати на свитках,
Льёт вино на поверхность зеркал –
На заросших мхом стен серых плитах
Появляется духа оскал…

Пляшут пуще багряные стёкла,
Начинает он свой ритуал;
На зеркальной поверхности блёклой
Явен зверь, что во тьме обитал.

Заклинания маг произносит
Гласом грома в открытую ночь,
Люд у Бога прощения просит –
Пережить те мученья невмочь…

Лишь на утро шабаш завершится,
Обернётся мирянином маг,
И химеры – железные птицы –
Спрячут в небе хозяина флаг…
(19.12.03)

QUOTE

Башня Мага. Затерялось в тюрингских дубравах То селенье столетья назад, Но себе оставляю я право Всё ж раскрыть вам сказания клад.

Это про кого?
Что за история?

Это элементарно высосанный из пальца сюжет...

Sonnenmensch
Мне понравилось очень. Я прожила этот сюжет. Только в двух строках споткнулась.

QUOTE

Тайно кланялся люд духам древним

QUOTE

На заросших мхом стен серых плитах

особенно вот здесь:

QUOTE

люд духам

QUOTE

заросших мхом стен

Это серьёзные вещи.

"Дьявол обитает в мелочах" - эх, само название красиво-то как!
Стихи прекрасны, но по мне как-то тяжеловаты... И все ж спасибо!

Замечательные стихи! Мне очень понравилось!

Спешу поделиться недавно написанным...

Пламенное Прощание Героя.

Навеяно балладой “Glory To The Brave” группы “Hammerfall”…

Оплетённая травами гарда
Не сгорает в закатном огне,
Твердь незримого оку Асгарда
Воззвала в этот вечер ко мне…

Волчьих, скорби исполненных песен
Достигает ушей моих вой
Этот мир для воителя тесен,
Я взрасту над ним мхом и травой…

Дуба верности долгу объятье
И тоски потаённой берёз
На зовущем на битву закате
Со стальным моим сердцем срослось…

Ветер гнёт опалённые травы,
Иссушает обломки костей…
Мы - герои – не будем неправы
В обречённой отваге своей.

Воскрешающей влаги напиться
Из хранящего тайны ручья
Мне несут чернокрылые птицы,
О врагов приближенье крича…

Задрожали их чёрные флаги,
Где пустынный пригорок серел.
Преисполнен безумной отваги,
Я паду там от вражеских стрел.

Ворон плащ мой багряный истреплет,
Растянув путеводную нить
Вдаль, где в битвы неистовой пепле
Время будет пленённых казнить

О, прощальное звёздное пламя,
Павших в битве святой обогрей,
Протеки вереницей за нами
По следам ненасытных зверей,

Прошепчи вдохновенному барду
О преданьях неистовых сеч…
Оплетённую травами гарду
Виднокрая пожару не сжечь.
(02. 07. 06)

Стихи просто потрясающие!
Браво!

Ждем новых творений!

Прошу. Из того же "бодлеровского" цикла...

Мёртвый Амур.

Шар голубой продолжает вращенье,
Зябко укутавшись в плащ тучевой.
Там, в сфере гроз, незаметною тенью
Движется душ и сердец часовой.

Ныне лицо его юное хмуро,
Мраком наполнено всё существо
Славное некогда имя Амура
Проклял и стёр он с чела своего.

Долгие годы стрелял с высоты он
В дев и мужей одиноких сердца,
Только их кровь не вскипала, а стыла,
Словно расплавленный слиток свинца.

Стрелы ломали своё оперенье,
В камни впиваясь в сердцах у людей.
Камень прохладен к любви и боренью
Жизнь не поселит в нём и чудодей!

С холодом этим бороться бессилен,
Выбрал стрелу для себя купидон
Крылья сломав, измарав серой пылью
Пал с высоты в землю бренную он.

Так и лежал целый век бездыханный,
До наступления новых времён…
Вновь затянулись смертельные раны,
Волей природы он был воскрешён.

Но не зажжёт пламя в сердце отныне
Павший, помеченный Тьмою Амур.
Стрел наконечник лишь зло и унынье
Мчит нам, кровавою ржавчиной бур!

Так возликуй же средь молнии вспышек,
Новыми крыльями сильный стрелец
И, над землёю взлетая всё выше,
Ядом ставь метки в мишенях сердец!
(29. 01. 05)

Муза Ада.

“Зла, добра ли? – Ты вся – не отсюда.
Мудрено про тебя говорят:
Для иных ты – и Муза, и чудо.
Для меня ты – мученье и ад.”
А. Блок. “К Музе”.

Вновь в окна обагрённой картине,
Мне твой облик покоя не даст,
Миг явления – чаша не минет
В кем-то ниже рассчитанный час.

Не уйти с головой в омут света,
Не укрыться снегов пеленой:
Наказание Божье поэта,
Ныне снова Ты вместе со мной.

Белый лист неизмятой бумаги
Обратится пергаментом вновь,
На котором аскеты и маги
В заклинаниях пролили кровь.

Авторучки чернильную полость
Мне заменит воронье перо
И нестриженный модою волос
Скроет мантии чёрный покров.

Обратятся кадилами лампы,
На гардинах протянется цепь,
И дверей вдруг ожившие лапы
Ощутят в себе адскую крепь…

Подавившийся роком динамик
Захрипит силой сотен прорех,
И кошмарными явится снами
Та, чьё имя – Проклятье и Грех.

Ногти вновь в мою руку вопьются
И заставят царапать пером,
Слёзы жгучие быстро польются
Ливнем пламени в духе сыром,

Дикий хохот в тиши разнесётся,
И, во мгле зажигая огни
Ты до первого лучика Солнца
Затаишься в пустынной тени,

Чтобы день переждать скудной силой
И с закатом явиться опять
В мир, смиренный, чужой и постылый,
В коем сёстры твои крепко спят.

Пусть в ядре преисподнего пыла
Только кости людские скрипят!
Муза Ада – ужасный и милый,
Вновь на мне замирает твой взгляд…
(18. 04. 04)


Падшая Святая
(эволюция “Музы Ада”)

Косицу ледяную расплетая,
В куски сосуд скудельный расколов,
Ты вновь со мною – Падшая святая,
Геенной порождённая любовь.

Твоё туманно-пламенное платье
В лоскутья рвётся на сыром ветру,
Ты – небом предречённое проклятье,
И я с огнём не прекращу игру…

Луна своё гноящееся око,
Вселяя духов бешенства в волков,
В земную твердь уставила жестоко,
Где, сотрясая призрачный альков,

Я слизываю кровь с твоих стигматов,
Ласкаю кожу, белую, как снег
В слиянии рассветов и закатов
Нектаром дивным мироточит грех

Дав волку молоком груди напиться,
Озёрами пьянящими плыви
И ангелы в испуге спрячут лица
От нашей, тленом пахнущей, любви…
(17. 10. 05)

Просто нет слов, очень сильно! Буду ждать новых стихов...

Благодарю за - не скрою, лестные отзывы...

Ещё из цикла -

Мартовский спирит.
(Подражание Бодлеру)

“Моя весна была зловещим ураганом,
Пронзенным кое-где сверкающим лучом…”
Ш. Бодлер, “Сплин и Идеал”, ”Х. Враг”

Весна пришла в мой дом, закутав тело в грязь,
Но в зеркале оно белело наважденьем,
Я душу в цепи взял, а по ослабшим звеньям
Её бежала дрожь, с сознанием борясь.
Она, бесшумно встав на сумрачном пороге,
Звала меня к себе, манила на побег,
Дурманяще кипел в сосуде сердца грех,
Но впереди ползли лишь траурные дроги.
Безликий, но живой – сводил меня с ума
Раскованный теплом, непобедимый спирит,
Он предлагал свой путь в порабощённом мире
Неважно было – Свет иль пагубная Тьма.
Мой дом – чертог теней – от мира отрешён,
Скрывал, как рвётся вмиг устроенность мирская,
Но стен не замечал, мне в сердце меч втыкая,
Весны конкистадор, владыка и закон.
Весна, обнажена, сулила пир души,
Но видел я лишь грязь в чертоге одиноком,
И спиритом весны – неодолимым роком –
Обуян, погибал в объятиях тиши.
(23.03.05)

Имхо, неудачное, гораздо слабее предыдущих...
Добавлено:
Ну, и не могу умолчать о самом святом...

Иное Рождество…

Купель звезды, безбрежна и бездонна,
Напитывала алчные уста,
По краю неба падшая Мадонна
Несла под сердцем мёртвого Христа…

Вдали огонь метался меж крестами,
Пугливых агнцев пожирали львы
И шли из Мрака с нищими дарами
Безумные, бессильные волхвы

Но не звезда, а царская порфира
Манила вдаль их, в сумраке светя
Бросал на плаху одержимый Ирод
У матери отнятое дитя…

Мрачнело небо – треснувшее, злое,
Луну низвергнув в сумрачный провал
И над объятой бурею землёю
Голгофы скорбный череп восставал…
(14. 10. 05)

Вот-с, пока мрака довольно...

Sonnenmensch

Столь же круто, как и мрачно!

МИКОЛЯ
Польщён, благодарю...

В тени Сатурна…

Что остаётся потерявшим крылья душам?
Лишь сгинуть в омуте сочувствующих глаз…
И мы недрогнувшей рукой – в который раз! –
Убьём хорошее в слепой гоньбе за лучшим.
Любви земной завещан небом счастья миг,
Но будет пропит он во имя всех святых.
Любовь земная быстротечна и сумбурна…
Она обрящет свой покой в тени Сатурна…

Но жизнь течёт, несёт в седых волнах забвенья
Сердец осколки, памяти смывая грот…
Когда-нибудь их к берегам души прибьёт,
И раскалённый нож к тугой приникнет вене…
Очнувшись, взвоет позабытая тоска,
И эта песня, уносясь под облака,
Там отразится эхом грустного ноктюрна
И покорится тишине в тени Сатурна…

Я зла не помню, светлым призраком печали
Моя размеренная жизнь растворена,
К чему ушедшие тревожить времена?
Мы все когда-то о любви своей кричали…
Но вряд ли искренен тот крик был и на треть…
Когда пробьёт пространство время умереть,
Безмолвный прах вместит серебряная урна
И растворится, замерев, в тени Сатурна…
(08. 01. 06)


* * *
В час полночный, когда обезножен,
Глух и слеп человеческий род,
Я покину согретое ложе,
На остывший всходя эшафот.

Лобным местом осенней природы
Обратится заброшенный склеп,
Дождевые студёные воды
Будут бить по плечам, словно цеп.

Голос ветра в погостной часовне
Огласит долгий список грехов
И, себя признавая виновным,
К казни в полночь я буду готов…

Тлена свежего ждущие змеи
Из темнеющих выползут нор,
Полуночный звонарь онемеет,
Оглашающий мой приговор…

Соловьи, ночью созваны в стаю,
Эпитафию мне промолчат;
В застывающей мгле заблистают
Очи оголодавших волчат…

Захлебнётся последняя фраза
Дальним эхом средь облачных круч,
И от мутного лунного страза
Острым мечем протянется луч.

Вспыхнут грани отточенной стали
Над склонённой моей головой…
Реквиемом Погибшей Печали
Разнесётся кладбищенский вой…
(07. 01. 06.; Рождество Христово…)

Что ж, друзья, не оцените ли попытку подражания "Маленьким трагедиям"?=)) Сцена из позднесредневековых, отнюдь не рыцарских времён. Возможно, будет поставлена усилиями ВУЗовского факультета дополнительных пед.специальностей, театрального отделения, посему - были бы очень ценны Ваши мнения, замечания и предложения!!!

Мортус1.

СЦЕНА 1.

(Поздний вечер. Дождь.
По улице Плесси-ла-Виля
проезжает повозка с телами…)

Мортус.
Опять везут… На кладбище Ре-Плас
Могильщики уж валятся в могилы
Устав копать… Да, полно, легче ль мне?
Без отдыха, с верёвкой и крюком,
С травою пряной между челюстей
По улицам слоняюсь в непогоду…
Ветра чумные дуют мне в лицо,
Пугаются меня, как чёрта, люди;
Лишь трупы смело могут проводить
Меня до дому… Это значит жизнь?
Король Филипп2 в былые времена
Мог сжечь всех прокажённых парижан,
И отступала адская напасть…
Теперь – куда! Изысканными стали…
Чума идёт с косою меж провинций –
Её не можем мы остановить!
Лишь мортусы, попы, гробовщики
Готовы жизнь за ближнего отдать;
Хотя… вторые лишние в том списке.
Итак, кто ты, мой следующий друг?
Не минула тебя десница Смерти –
Прими ж тогда и этот ржавый крюк…

Вивисектор (спотыкаясь и крича…)

Кого ты звал, достойный муж? Я здесь!
Мортус.
Иди долой, безумный лжеучёный!
Ты жив, и нам с тобой – не по пути!

Вивисектор.
Отвечу… Через несколько ночей
Меня зацепишь ты за мякоть ляжки
И стащишь к церкви… Верь мне – будет так!
Мортус.
Ты зачумлён?
Вивисектор.
Как тысячи мирян…
Как сотни тысяч – пьян вином анжуйским.
Мортус.
Что ж, обратись к лекарне монастырской,
Они уменьшат муки, может быть…
Вивисектор.
Смеёшься надо мною?! Сам я – врач!
Я в Падуе науку эскулапа
С достоинством Везалия3 постиг,
Затем Господних тварей потрошил,
Желая знать императивы жизни…
Но тщетно! Ничего я не сумел
За сорок лет и проклинаю их!
Но год назад… Как будто я предвидел,
Что Франция под гнётом “чёрной смерти”
От ужаса знакомого вскричит;
Открылся мне секрет того лекарства,
Что сможет прочь с Земли изгнать чуму!
Пусть медик варит дальше сулему,
Алхимик ищет Философский Камень –
Они того не смогут угадать…
Я, я один – спаситель всей державы!..
Мортус.
Ты – пьяный, сумасбродный шарлатан,
Ступай скорее к лекарям-монахам,
Пока иных людей не заразил…
Вивисектор.
Ты мне не веришь? Нужно доказательств?!
Так на ж! Вот мой просмоленный мешочек –
В пути в нём элементы я хранил…
Открой его – и ужаснись от счастья!
Мортус (развязывая мешок)
Наверняка здесь жирный лунный яд
Или бутыль с вином… Скорей второе…
Ну, что это?
Вивисектор.
Тот самый порошок.
Как он получен был – ты не узнаешь,
Но поспеши с ним к мэру – может быть,
Спасёшь его, и жизнь свою устроишь!
Мортус.
Не верю я тебе! Скажи – зачем
Себя своим лекарством не излечишь?
Чуть подойду я с ним к особняку,
Охрана тотчас – прочь из ножен шпаги!
И мортуса казнят за покушенье…
Возьми обратно свой проклятый яд!
Вивисектор.
Ты пожалеешь!..
(разбивает склянку с порошком, его смывает сточный ручей.
Убегает с полоумными криками)
Мортус.
Не поздней тебя…
Ну что за вечер! Из моих знакомых –
Живых – лишь сумасшедший вивисектор,
Который с тем же пьян и заражён…
Из неживых – промозглый, хладный дождь
И… ты, мертвец. Мир праху твоему!
(цепляет тело крюком и тащит прочь)
СЦЕНА 2.
(Особняк мэра Плесси-ла-Виля.
Вечер следующего дня.
В зале – сам Мэр и Епископ)

Мэр.
Что ж, ваше высокопреосвященство,
Монахи одолеть чуму не в силах?
Епископ.
Простите, сударь, я не кардинал,
А лишь епископ… Что же о монахах –
То слуги Божьи бьются выше сил,
Но тщетно – люди всё же умирают…
Мэр.
Я на лекарню серебра ссудил
Того, что герцог из Арно прислал,
И что же? Всё сильней чумы дыханье,
На кладбище поднялся лес крестов!
Зачем же уверяли вы, епископ,
Что сгоните фантома “чёрной смерти”
С плесси-ла-вильских улиц? Лгали лишь!

Епископ.
Поверьте, мы пытались… Мы искали!
Молитвы возносили день и ночь,
Послушники лекарства кипятили,
Но люди умирают всё равно…
Угодно Богу то!
Мэр.
Не сметь дерзить!
Сухояденья заждались, святоша?!
Не воля Бога, жизнь мне дорога,
И жизни тысяч горожан-французов!
Чума – не знает рангов и чинов,
А косит всех подряд, не разбираясь!
Прикажете им просто умереть?

Епископ.
Я верю, мы с чумой сумеем сладить…
Но есть и посерьёзнее беда!
Квартал Негоциантов без воды
Уже неделю… Там дома чумные,
И водовозов ужас обуял.
Они туда не ездят; что же делать?

Мэр.
За что епископский вам дали чин?
Не можете решить такую мелочь!
Определённо вы не кардинал,
Преосвященство ваше… Дождь неделю
Идёт – а у кого-то нет воды?!

Епископ.
В квартале мало нынче уж живых…
Они в своих постелях умирают,
Так кто подаст им дождевой воды?
Не я, не вы… Проста ль сия беда?

Мэр.
Как странно… Герцог силою своей
Меня назначил мэром в этом граде.
Я ждал зачем-то, что Плесси-ла-Виль,
Быть может, станет тихим уголком
Заветных исполнения желаний…
И как жесток был крах всех тех надежд!
Чума пришла во Францию с косою,
И ходим мы по лезвию её.
Теперь уже давно не верю в чудо,
И не поверю до смерти в него.

Епископ.
Зачем же ересь в сердце разжигать?
Пути Господни неисповедимы;
Быть может, минет чаша нас сия…

Мэр.
(в гневе)
Довольно уж из Библии цитат!
Что мне от них? Лишь горечь и изжога.
Учили в семинарии вы их,
Не думали, что встретитесь с чумою…
И вот она – царица Мёртвых Душ –
Придёт и заберёт всех нас с собою!..
И всё! Цитаты опадут, как лист
Дубовый в октябре… Они погибнут.
Как глупо и ненужно для людей
Всё то, что им обязано навеки…
(успокаиваясь)
В Квартал Негоциантов – ток ручьёв
Свести… Больные не настолько хилы,
Чтоб не суметь до двери доползти –
Моё в том слово вам, преосвященство…
(В дверь стучат)

Мэр.
Пустить!
(Входит взволнованная монахиня)

Мой сударь, час назад к монастырю
Пришёл хмельной и буйный вивисектор.
Он заявил, что заражён чумой,
Грозился всё перевернуть вверх дном!
Святой отец, прошу вас, помогите…
(Монахиня и Епископ поспешно уходят).

СЦЕНА 3.
(Городская площадь. Множество
нарядных людей. Перед ними – Мэр.
Месяц спустя.)

Мэр.
Плесси-ла-вильцы! Со спасеньем вас!
Чума пропала призраком в рассвете,
По Божьей воле грязные ручьи,
Что свёл к кварталу я Негоциантов,
Убили в людях смерти семена!
Иначе и не скажешь – это чудо!
Потом приметил наш епископ то
И приказал вкушать воды дорожной
Всем гражданам… И вот – здоровы вы!
Кого за это нам благодарить?
Гадать не нужно – это воля Бога…
Спасибо, Боже… Ты чуму души
Изгнал из моего седого сердца,
От “чёрной смерти” тело уберёг…
Я вновь родился, как и все вокруг!
(Толпа ликует. Мэр крестится и продолжает речь)

За мудрый ум епископ этих мест
Получит властью герцога Арно
Чин кардинала… Это – по заслугам!

(Из толпы выходит празднично одетый Мортус с крюком на верёвке)


Мортус.
Я не могу поверить в этот бред…
Та мешанина изгнала чуму!
Епископ – бестолковая свинья –
Получит высший чин духовной власти…
За что? Я это сделать должен был!
Я мог бы стать богатым мещанином,
А что теперь? Презренный мортус лишь!
Иосиф стал подмогой фараону,
Чем хуже я? О, Господи, скажи…
Однако… Вивисектор нынче мёртв –
Монахини его спасли в лекарне
От этой жизни бешеных скачков;
А я – живой… Но кто же я отныне?
Смешной босяк с верёвкой и крюком?
Нет! Не бывать тому!

(К нему подходит местный Пьяница)
Пьяница
С спасеньем, брат…
(Пьяница падает на мостовую и моментально засыпает. Мортус недобро улыбается, цепляет его крюком и волочет прочь.)
(06.12.03)

Примечания.

Мортус1 – в Средневековье человек, который во время эпидемий чумы или проказы ходил по улицам и собирал тела умерших, т.е. стаскивал их крюком к часовне.
Филипп2 – французский король Филипп IV Красивый в 1313 году повелел сжечь всех прокажённых во Франции.
Везалий3 – Андреас Везалий (1514-1564), великий анатом своего времени, профессор хирургии и анатомии в университете Падуи – центре науки тогдашней Европы.

Sonnenmensch

QUOTE

А вот так молятся ницшеанцы=))))))

Как написал Камю, атеисты готовы восхвалять Бога в своих творениях, если не нужно будет их подписывать своими именами (((:

А вообще понравилось... хы

Увы, Мортус оказался никому не интересен... Что ж... Может быть, кто-нибудь оценит очередную довольно средневековую и традиционно мрачную весчь, навеянную меланхолической поэзией Эмиля Верхарна и бессмертным Данте Алигьери...

Коцит , Венец Безвременья.

Коцит – ледяное озеро, образующее девятый круг Дантова Ада, самое дно его, посередине которого, в центре Вселенной, и находится вмёрзший в льдину Люцифер…

“…Сынам Земли венец был уготован,
Спусти нас – и не хмурь надменный взгляд –
В глубины, где Коцит морозом скован.”
(Данте Алигиери, “Божественная комедия”, 31.121.)

“Зима унылая! Твой холод беспрестанно
Сжимает душу мне своей рукой титана…”
(Э. Верхарн, “Декабрь”)

Клубящиеся сумерки седы…
Взметаясь прахом всех земных материй,
Снега заносят старые следы
И наш с тобой обратный путь утерян…

Кровь, миг назад стучащая в висках,
Смолою бурой застывает в жилах;
Теснили грудь печаль, любовь и – страх –
Но серебрящий ветер победил их.

Скитальцы шли за Северной Звездой,
Но не вернуть из Бездны сердцу милых…
С окаменевшей сплавился водой
Свет факелов на вскопанных могилах.

Взглянуть в глазницы собственной судьбы –
Всё, что осталось ныне в наших силах,
Сковав короной льдистой наши лбы,
Дыханьем смерти Холод иссушил их,

Он караулит заповедный край,
Алмазов блеск преображая в уголь,
Стенанья волчьи и вороний грай
Сбивая тишиной в медвежий угол,

А снегопад волною пепла стёр
Рубеж геенны огненной и рая;
Едва горит арктический костёр,
Великое безмолвье воцаряя,

Лишь песня обезумевшей пурги
Разносится в тускнеющей пустыне,
На глади вод застывшие круги
Ничто не в силах разомкнуть отныне.

Сломать оковы замерших озёр
Свет, льющийся с небес, уже бессилен –
В них сумрак крылья грязные простёр,
Как старый, ночь предчувствующий филин

Подбитый облаками небосвод
Снегов бледнее, стужей обескровлен,
Ложится на надгробье льдистых вод
И волки мчатся с серым солнцем вровень

Утратившим целебное тепло,
Не погребённым тьмою светлоокой,
Пронзённой обратившеюся в стекло
На омертвевших пустошах осокой

Над нею, воя, издали – долой
Кочуют бесприютные буруны,
Летящей с неба мглистого золой
Магические высекая руны

От нас укрыта ныне и вовек
Загадочных писаний этих тайна:
Они – всего лишь падший с неба снег,
И пустошь, им укрытая, – бескрайна.

Оставь надежды на росток весны –
Она увяла в паутине трещин.
Девятый круг владений Сатаны
Нам Богом умирающим завещан…
(09.07-09.08.06)

И среди этого застывшего огня
Озёрной глади, ледяной пустыни.
Есть место для тебя и для меня.
А Боги умирают и поныне.

Анаксимандр Яркий
Искренне благодарю Вас! И в свою очередь восхищаюсь;-)

На Север!

Навеяно эпической вещью “Сны Северного моря”
группы “Butterfly Temple”…

Гардарика*, хмельной в полях твой клевер
Мне чужд, как и леса устлавший мох.
Там, за Варяжским морем, дремлет Север,
Седобородый волхв

Его я слышал в ветра гневном зове,
Ценнейшего Он жаждёт из даров –
Напиться жаркой иноземной крови
С мечей и топоров.

Душа и плоть не дрогнут под кольчугой,
Крест иноземный ран не бередит…
Мы станем брать, окормленные вьюгой,
Монастыри на щит.

Сталь верности и чести не уступит
Лукавства клерикалов серебру
С арабскими торговцами им вкупе
Не скрыться подобру…

Драккар**, по звёздам мчащийся, на шхерах
Шторм в щепки разобьёт, и мы шагнём
Из пенных волн на заповедный берег
С железом и огнём.

Подобно мёду в кубки протекая,
Оружие обманчиво багря,
Над серым гребнем волн взойдёт иная
Нездешняя заря.

Сквозь пелену туманов забелеют
На шлемах гор изрубленных снега
И побреду тропой зверей во мгле я,
Ища следы врага,

Маним в Асгард и навека далёк от
Родной волны, шлифующей гранит…
Берсеркеру*** вослед орлиный клёкот
Над морём пролетит.
(25-26.08.06)


Гардарика* - “страна городов” (сканд.) – так варяги называли Русь;
Драккар** (сканд.) – крупное судно, на котором путешествовали варяги. Нос корабля
украшали по подобию головы дракона – отсюда название;
Берсеркер*** (сканд.) – варяг, одержимый яростью боя. Берсеркеры сражались без
доспехов и жили отдельно от собратьев, ибо даже те опасались их…

Всегда читаю с удовольствием

Навеяно балладой “Heart Of Steel” группы “Mаnowar”…

* * *
Мой костёр догорает в тиши,
С полыханьем закатным сливаясь,
Трепеща, перед гибелью каясь,
Мой костёр догорает в тиши.

Небо звёзды на землю крошит
И, следя за полётом кометы,
Величайшие вскрыл я секреты.
Мой костёр догорает в тиши.

Вечер, мощен и неустрашим,
Развевает свой плащ надо мною,
Тихий мрак поднимая стеною.
Мой костёр догорает в тиши.

Редкий рёв мимолётных машин
Оставляет внутри шрамы грусти;
Отчего в старом сердце так пусто?
Мой костёр догорает в тиши.

Вдаль разносится песня души,
На минорных скитается струнах.
Я читаю созвездия-руны.
Мой костёр догорает в тиши.

Серый ангел мне саван дошил
И взывает наверх – на примерку.
Я приемлю его на поверку.
Мой костёр догорает в тиши.

Бытие где-то рядом кишит,
Но котлы эти мне не по нраву.
Где колышутся волнами травы,
Мой костёр догорает в тиши.

Острый меч мой теперь лишь смешит –
Я восстал бы с колен и сражался,
Но забыли о зле эти пальцы…
Мой костёр догорает в тиши.

Всё то, с чем я когда-то грешил,
Пало грудой у пыльных обочин.
Я свободен от них этой ночью.
Мой костёр догорает в тиши.

Будут утром лучи хороши,
Я продолжу свой путь вслед за ними,
Но закат отнял вновь себе имя.
Мой костёр догорает в тиши.

Голос сердца велит мне: ”Пиши…”
И доспех вырастает на коже…
Всё во мне, я в пути – жить несложно.
Мой костёр догорает в тиши.
(24.04.04)

Дорогие друзья, для меня были бы исключительно приятны и важны Ваши критические замечания! Возможно, что-то не так, что-то Вам не по нраву - пишите смело! Carpe Diem!!!

Наверно у всех нет слов. Одни эмоции. Как у меня

Да? Не скрою, польщён, но всё-таки хотелось бы критики
Ну, а пока - вещь, по отношению к которой у меня самого, честно говоря, нет слов... Вещь незакончена, видимо, я буду писать её всю жизнь. Если ещё при мне в этот мире не умрёт поэзия... Впрочем, она вечна и не бывает плохой поэзии - бывает плохая погода...

Поэзия всякой погоды.

Клирика голос, коррозия клёна,
Правда и ложь колокольного звона,
Ворон над рожью, праща над Давидом,
Номер умерших в гостинице с видом,
Догма без веры, любимая плаха,
Ждущий годами секундного краха
Центурион доростольской породы –
Это поэзия всякой погоды.

Ангелов пленум, костёл некромантов,
Китель без ордена и аксельбантов,
Нимб без святого, немые молитвы,
Страстные танцы на лезвии бритвы,
Флагман таёжный, Голландец Летучий,
Шаг человека с обрывистой кручи,
След на песке, поминальная кода –
Это поэзия всякой погоды.

Вишни соцветие с запахом тлена,
Каменный голос, замёрзшая вена,
Пушкин – второе пришествие пули,
Рыцарский орден двенадцати стульев.
Почва Вердена и память Цусимы,
Вёсны японские, русские зимы,
Злые предчувствия Нового года –
Это поэзия всякой погоды.

Марш в поднебесье ударной когорты,
Вечная правда, застрявшая в горле,
Три нужных слова, что знают лишь двое,
Гибель в атаке последнего боя.
Жидкое небо, немые мушкеты,
Фразы заборов в шедеврах поэта,
Трезвая избранность царского рода –
Это поэзия всякой погоды.

“Путь на Голгофу – ни шагу обратно!
Утром дешевле, великим – бесплатно!”
Надпись над образом: ”Не прислоняться!”
Тот, кто мечтает не быть, а казаться,
Линза времён, ледниковый период,
Неоднократный в чистилище привод,
Сварка эпохи чумы электродом –
Это поэзия всякой погоды.

Жизни боязнь, предвоенные зоны,
Новые бесы на старых иконах
Палец Ван Гога, собачку нажавший,
Вечный огонь, прогоревший по нам же.
Бред-летописец, неправды некрополь,
Добрым романтиком брошенный тополь,
Атомный гриб пацифистской природы -
Это поэзия всякой погоды.

День чёрных масок и ночь белой стали,
Поиск шахтёрами чаши Грааля,
Жизнь на Луне, карусели Сансары,
Кровь из стигматов на струнах гитары.
Клюква-гадалка, заплаты пророка,
Оксюморон христианского рока,
Красного моря правдивые воды –
Это поэзия всякой погоды.

Крылья Икара на стрелах Амура,
Встреча свинца и последнего тура,
Дух из асфальта и детского мела,
Песня прощальная волка Акелы,
Молнии мая – салюты Победе,
Меч-кладенец из податливой меди,
Ноль абсолютный как мерка свободы –
Это поэзия всякой погоды.

Пепел окурка и брат его Феникс,
Ведьмы метёлка, палаческий веник,
Протуберанцы, игра светотени,
Подвиг из соображения лени.
Кровь на цветах, Аполлона кифара,
Визг тормозов и слепящие фары,
Горло в петле по велению моды –
Это поэзия всякой погоды.

Древние знаки на скалах молчащих,
Мессы друидов в таинственных чащах,
Четверо всадников в огненном небе,
Торг на короны в ночлежках отребья,
Светочи неопалимой купины,
Тускло чадящие в сводах камина
Верности пепел на землях аллода –
Это поэзия всякой погоды.

Красное солнце, златые ворота,
Дар прибалтийский – янтарные шпроты,
Свечи на реках, гаданье на гуще,
Робкий росток, сквозь брусчатку растущий,
Крик журавлей и рычанье моторов
Подвиг, тонущий в крови помидоров,
Илии пламени полны поводья –
Это поэзия всякой погоды.

Первая рана на снежной кирасе,
Каждое слово в непонятой фразе,
Новые жертвы на капище старом,
Смерть, драгоценнейшим данная даром,
Мир, где войны больше к году от года,
Мир, на свои не явившийся роды,
Мир, породивший для счастья уродов –
Это поэзия всякой погоды.

2001-2006 г.

Sonnenmensch

QUOTE

Мой костёр догорает в тиши, С полыханьем закатным сливаясь,

Что можно тут критиковать? Все правила писания на высшем уровне. Можно только восхититься талантом, тихо по-белму завидовать наполненностью, знаниями, эмоциями автора, несмотря на тему.

QUOTE

От нас укрыта ныне и вовек Загадочных писаний этих тайна: Они – всего лишь падший с неба снег, И пустошь, им укрытая, – бескрайна.

Оч. понравилось, и остальное тоже!

QUOTE

Поэзия всякой погоды.

Какая тут может быть критика?

Посвящается памяти деда...

В занятии смиренно брать грибы
Седобородый старец брёл по лесу,
А рядом по этапу шли рабы,
Сгибаясь под цепей железных весом,

Под их ногами сор лесной скрипел,
Из уст летели только брань и вздохи,
В седле же, над толпой усталых тел,
Урядник плетью раздавал ожоги.

Старик глядел на каторжанский люд
Глубоким, мудрым, цвета неба взором
И продолжал бесхитростный свой труд,
С самим собой увлёкшись разговором.

Рабы же лишь тоску из-под бровей
И странную озлобленность метали,
Хлестали их шпицрутены ветвей
И изнывали мускулы в металле…

Внезапно крепкий, что медведь, мужик
Охрипшим басом закричал на старца:
“Молчи и вечно проклят будь старик,
Вам – гнусно жить, нам – мёртвыми остаться!..”

Крик сорвала нагайка казака,
Но бранный гам поднялся над толпою,
Врагом все увидали грибника,
Этап покрылся злым мужицким воем…

Старик же на кричащего взглянул
Спокойно и совсем немного грустно
И в каторжный, потрясший чащу гул
Креста послал знаменье, отвернулся…

Да, дух живым в столетней был груди,
Бушующий когда-то тоже в крике,
Но губы прошептали лишь: ”Иди…”
Так стала двух эпох дорога стыком…

Знавали ноги старца кандалы,
Скрывала борода на щёках знаки,
И капли слёз по бороде текли,
Пронзала сердце боль при каждом шаге…

Он умер… И у ангельских застав
Увидел всех, с кем дрался и братался,
И там лишь понял, что всегда был прав,
Что лишь перед грибами преклонялся…

QUOTE

Поэзия всякой погоды.

Может быть она и не закончена
Но в таком случае я могу сказать одно.
Пока поэт жив - ничего из его творчества не будет законченно.
А в этом стихо просто классная работа на ассоциации

Sonnenmensch

QUOTE

И там лишь понял, что всегда был прав, Что лишь перед грибами преклонялся…

Счастливы те, кто сможет там понять это...

В тени Сатурна…

Что остаётся потерявшим крылья душам?
Лишь сгинуть в омуте сочувствующих глаз…
И мы недрогнувшей рукой – в который раз! –
Убьём хорошее в слепой гоньбе за лучшим.
Любви земной завещан небом счастья миг,
Но будет пропит он во имя всех святых.
Любовь земная быстротечна и сумбурна…
Она обрящет свой покой в тени Сатурна…

Но жизнь течёт, несёт в седых волнах забвенья
Сердец осколки, памяти смывая грот…
Когда-нибудь их к берегам души прибьёт,
И раскалённый нож к тугой приникнет вене…
Очнувшись, взвоет позабытая тоска,
И эта песня, уносясь под облака,
Там отразится эхом грустного ноктюрна
И покорится тишине в тени Сатурна…

Я зла не помню, светлым призраком печали
Моя размеренная жизнь растворена,
К чему ушедшие тревожить времена?
Мы все когда-то о любви своей кричали…
Но вряд ли искренен тот крик был и на треть…
Когда пробьёт пространство время умереть,
Безмолвный прах вместит серебряная урна
И растворится, замерев, в тени Сатурна…
(08. 01. 06)

Посвящается братству и единению славян.

* * *
Я вышел в поле чистое
Под небо соколиное,
Руками размахнул окрест,
И посолонь взглянул –
За жаворонков свистами,
За рудною калиною
Весёлая звенела песнь,
Со всех Руси былинных мест
Гулянья нёсся гул
Вставало Солнце царское
Охрою киноварною
На неба плат лазоревой
Рассыпав жар лучей,
Златою бога маскою
Короною янтарною
Явилось утро скорое
И позабыл о горе я,
И стёр слезу с очей.
Не видно края во поле…
Одни следы цепочкою,
Да ягода румяная
От края до конца –
Цветам в ладоши хлопал я
Поклоны бил пред кочками,
Безвестными курганами –
Волхвами недреманными
И пробуждал сердца.
Гнал тучи плёткой-колосом,
Ловил перстами ангелов,
Гнал дерзостными Ведами
Стервятников-ворон,
Плёл узелки на волосе,
Зарниц монистом -факелов
Жёг злоключенья-беды я,
Червонцы сеял медные –
Жал колокольный звон.
Душа гуляла вольная…
А вслед за ней, пропащею,
По следу неприметному
Из чётырёх земель
Столицами престольными,
Дубравами да чащами,
Заставами да стенами,
Байкалами да Этнами,
В пучину или в мель –
Шли братья-сёстры родные,
Свободные, веселые,
Под солнышко единое
Стекались на поля,
Божками да иконами,
Душою хлебосольною
К душе, да к спинам – спинами,
Вещуньями-сединами
Исполнилась земля.
И хлопцы запорожские
С веселыми дивчинами,
И паны разудалые,
Подольем взращены,
Шаманы здесь касожские
С трещотками-личинами,
Явлёны племя малое
Черногорами-скалами
Гайдуцкие сыны,
Валахи с молдаванами
Гимн выстраданный пели тут,
За кой паши турецкие
Лишали языка,
Литовцы выли кланами
За пивом недопетое
Пестрели горцы фесками,
Явился люд из грецкого
Далёка-далека.
Так было в поле сладостно!
И заново братались мы
Давали клятвы вечные
О дружбе и любви;
Но дождь всплакнул по малости,
Нежданно, вдруг рассталися,
Пошли с сумой заплечною,
В путь за звездою-свечкою
В простор ковра травы.
Один остался в поле я…
Каликою и воином,
Служителем да грешником,
И имя мне – Иван.
С своей смирившись долею,
Живым, да упокоенным
Понёс водою вешнею,
Повёл тропой извечною
Звезду небес славян.
(25.06.04)

На слух это лучше звучит.

vik2
Да, Вы правы, я стремился именно к звукописи

QUOTE

Да, Вы правы, я стремился именно к звукописи

Сначала стремяться люди к звукописи, а потом просто к ...писи.
А бывает и наоборот... и ещё как бывает.
Что-то древней русью все увлеклись? Небось "Велесову книгу" читаете?

Анаксимандр Яркий
"Велесова Книга" - это фальсификация, недостойная внимания культурного человека.
Я увлекаюсь историей Древней Руси, постолько, поскольку я:
1) русский,
2) историк
=> культура Руси является для меня родной, и она к бредовой Велесовой книге ни в коем случае не сводится!

А Ваша замечание с почти радостью сочту за критику (верно?..) и буду работать над недостатками!

С уважением,

QUOTE

"Велесова Книга" - это фальсификация, недостойная внимания культурного человека.

А я ей - верю. Значит - некультурный.

vik2
Простите, если моё замечание показалось Вам резким. Менее всего этого хотел.
Поймите, я историк, и учёный порой во мне перебивает поэта...

QUOTE

Поймите, я историк, и учёный порой во мне перебивает поэта...

Однако "перебитый" поэт неплохо пишет.

* * *
Мне б уплыть в потаённую осень
За несбыточным счастьем своим,
Безмятежными взмахами вёсел
Разгоняя дурманящий дым,
Побережьем сентябрьского злата
Улетали б ветра на восток,
А за ними – обрывком заката
Полыхающий медью листок.
Кряж прогнивший – бессмертия пленник –
Мне бы сказкой поведал скупой
Как пугаются грома олени,
Меж распадин ища водопой.
Тихо прячась в чащобном беззвучье,
Мне открылись бы недра берлог
И прощально гремели бы тучи,
Серой жестью обив потолок.
И журчал бы в раскидистых кущах
Хрусталём растворённым ручей,
Воскрешая надежду в идущих,
Как и я, в царство Вечных ночей…
(10. 04. 05)

Прекрасно. Всегда любил пейзажи.
Зарайск. Это где?

vik2
Зарайск - это дивный городок на юго-востоке Подмосковья, с историческими традициями и прочными хэви-метальными устоями.
Принято считать, что Зарайск на год страше Москвы (как раз в минувшем августе на "860-летии" неплохо погуляли:-)))), но это, конечно, не совсем так.
Тем менее, Зарайск - славный своей историей, старинный, очень живописный и весьма гостеприимный городок!))

QUOTE

весьма гостеприимный городок!))

Это подкупает

Выкладываю вещь, лично для меня ставшую знаковой, в моём личном масштабе - эпохальной.
Русь - не совсем Древняя, но менее Великая. Ибо Казачья...


Белое видение (На казачьих мотивах...)

Погляди на степь, в туманы сизые –
Там, по полю, души белоризые,

Тихо едут на конях блистающих,
От лучей, меж туч летящих, тающих…

Миражи, белёсые знамения
Восстают пред взором на мгновение,

И очам не веришь затуманенным…
А в степи, от Солнца, по окраинам

Так же едет воинство незримое.
Не сминает их нога озимые,

Ветер не колеблет одеяния –
Лишь разносит над землёй сияние…

Выше же, под хмурящимся куполом,
Там, где влага дождевая хлюпала,

Ныне восстают знамёна яркие,
Там, где вороньё тревожно каркало –

Соколиных крыл хоругвь взвивается
И дождём пречистым омывается…

По полю ступают души белые
Там, где в старину умолкло тело их,

Всё идут с сверкающим оружием,
Не пугаясь палева со стужею…

Ты сморгнешь очами недоверия,
А вокруг опять лишь степи серые…

Было ль это всё? Иль поблазнилось лишь?
Но окрест – лишь осень, степь и злая тишь…



Было время – грубое, без жалости,
Каждый брал от бытия по малости,

Ох, скупа была на мир владычица –
Чтоб над остальными возвеличиться,

Выбор был у человека каждого:
Встать на эшафот, во пламя адово,

В петлю влезть при всём людском бесчестии
И проклясть Господне благовестие

Или побрататься мечем кованным
И путём помчаться уготованным,

Обгоняя стрелы распалённые
И стирая с щёк слезу солёную,

Совершать побоищ правосудие.
Сталь доспехов, верный конь в подспудие

Были тем, кто мерял жизнь сраженьями.
Почитал мирянин их блаженными,

Поп гремел анафемой губителям,
И сулил безумье по обителям,

Лидеры склоняли их к служению,
В кровь внося тщеславия брожение.

Земли же – на все просторы Божие –
Ими укрывались, словно кожею,

От прихода ворогов разгневанных,
От явлений зла, укрытых в демонах,

От усобиц, страны разрывающих,
От пророков и невежд незнающих.

Племена земли пестрели флагами,
Их мужи грозили миру шпагами

Так деянья причастилась ратного
Наша Русь – обитель необъятного.

Вольные сыны единой Родины
Были духом ей на службу отданы,

Гнали прочь врага с дрожащей гузкою
Казаки – хоть прозвище нерусское!

Струги перетаскивали волоком,
Кровь и пот с рубах стирали щёлоком,

На лихом коне врубались в полымя,
Забирали жар перстами голыми,

Головы склоняли пред иконами
От души смеялись над короною,

Волгу почитали доброй матушкой,
Дон великий – справедливым батюшкой,

Супостата привечали саблями,
Напивались дождевыми каплями

Перед смертью – насыщались колосом
И сиветь не успевали волосом…

Рвали зипуны с плеча боярского,
А с каликой вольным были ласковы,

Не страшились пули брать кольчугами,
Восставали грудью перед вьюгами,

В оттоманский зной, в жару ногайскую
Дух студили крепкими нагайками,

А в сибирский холод, в стужу лютую
Рушником на сердце рану кутали,

Развевал чубы им ветр пред сечею
И не обольщался скорой встречею…

Вольницу – Русь-матушку столицую –
Не узреть-объять и зоркой птицею,

Но они ж в седле, с молитвою-песнею
Ездили и в Царствие Небесное,

С ворожбой томились на Купалину,
Взмахом сабель сеяли окалину,

Жеребят купали в росах утренних,
По добру и насмерть бились в куренях,

Ведали глаголы батьки-старища,
Поднимались от степи в туманище,

Костерились с желтолицым месяцем,
Во хмелю щедры на околесицу,

Стрел татарских не боялись сызмала,
Смело шли, коль смерть на бойню вызвала,

Ляхов палаши хребтиной помнили,
Жали, что серпом, чупрына комели,

Персы мчались в пекло астраханское –
Их ответ мурло печалил шахское,

Немцы шли на Ям свиньёю железною –
Лава и для них была любезною…

И по всей Руси – с Кубани до Дону
Вольница хранила верно Родину,

На Яик от Терека кипящего
Встала сила, ворогу грозящая!

Русь Велика, Малая и Белыя
Укрывалась меж веков за телом их,

Раздвигала ширь границ означенных,
Чья цена утратами оплачена…

А и где ж исток всего казачества?
Древность былей перепишем начисто…

Тот исток таится в царства семени –
Грозный царь возвысился ко времени.

Кланялась земно Русь белокаменной,
Знаками войны крестилась пламенной,

В лютый век и люди были лютыми,
Братьев в жизни низвергали путами,

В кандалы и в цепи заключали их –
Зёрна душ, неволей опечаленных,

Прорасти алкали в землях-вольностях,
Там, где ветер развевал окольный стяг.

Так края от шири Волги до Дону
Были Богом вольным людям отданы.

“Казаки” – дано им было прозвище
Тюркскою ордой в шатровых стойбищах,

Ибо те не знали страха-устали,
Не гнушались вольно-дикой юдоли,

А напротив – жили той свободою,
Как важнейшей в бытие заботою.

Жизнь была у них короткой, щедрою –
Молодых земля сжирала недрами,

Потому казак и безбоязненно
Жил и каждый день воскресным праздновал –

Облегчал мошну купца от бремени,
У бояр был сущим дятлом в темени,

По князькам проскакивал с добычею,
Чтоб потом виниться – по обычаю…

Годы шли так; царь грехи казачества
Забывал премудро – не артачился,

Но и власти не имел над вольными…
“Не бывать казакам под коронами!” -

Голосили на кругах матёрые,
Но к тому бежало время скорое…

И земля ждала – тирану вспомнится
Гребенской, донской, яицкой вольницы

Русь в ту пору крыльев ширь расправила,
Что побили, словно Каин Авеля,

Триста лет назад татары дикие,
Что в степях безлюдных счастье мыкая,

Опровергли землю раздроблённую,
Что и упасалась лишь иконою.

Ныне тех ордынцев внуки-правнуки
Видели – встаёт Рассея на ноги,

Ждали часа мести без прощения,
Стрел своих и сабель возвращения.

Да к тому же волжское течение
Было у татар в повиновении…

Потому по повеленью Грозного
Умствовал Совет, в столице созванный.

Порешили: на Казань воинственно
Выйти и ломить отмщенья истину,

А не стала чтоб война обузою –
Заручиться верными союзами!

Там, в Казани, шло за власть сражение –
Кто-то с Крымом звал народ к сближению,

Кто-то призывал Москве покланяться…
Грозный знал – когда б не так что станется –

Быть войне со всею Оттоманией,
Но велят нужда так и желание!

Царь Иван грозил Казани карами,
И зажёг огонь войны с татарами,

Но служилых войско устарелое
Погибало под казанцев стрелами,

Не могло соперничать с их конницей…
Кто царю поможет лучше вольницы?

Так и началось Руси служение
Казаков – с Казани поражения…

Крепость пала под казацкой лавою,
Став их первой указной заставою.

Подвиги и удаль бесподобные
Ныне не острог и место лобное

Привечали хлебом-солью терпкою.
Так казачье племя верой крепкою

Стало быть Руси подмогой верною,
Приняло её опоры тернии.

И теперь Иваново желание
Было обязательным заданьем им.

Для него вершили так и далее
Крепости великие и малые,

Времена не замечали лютые,
Ибо жили сущими минутами.

Ни царей, ни Божиих помазанниц
Может и не знали, не слагались ниц,
Но Руси, по светушку рассеянной,
Им служить душою было велено,

Велено отцовскими могилами,
Матерями любящими милыми,

Вековечной верой православною,
Степью-рассиянью разнотравною,

Рожью золотой, что море щедрою,
Ермака запомнившими кедрами,

Сердюком седым, в татар стреляющим
И его загинувшим товарищем,

Разиным, Кремлю склонившим голову,
Под кручиной тяжкой горя голого…

Всё, что Русь вместила беспредельная,
Всё, что сберегло тепло нательное,

Казаки несли со Спаса знаменем,
Что сулил живот на поле брани им…

После боя ж поминали сгинувших,
Что Господь забрал в звенящий Китеж их,

Перед образами-воскоярами
И бранились с князями-боярами.

Вольница не знала дома отчего –
Где хозяин стременной попотчевал,

Там и кров; от сих плетней бурьяновых
Уходили казаченьки рьяные

В лютый бой, и коли Бог сподобился –
Вой в полон не сдался, не угробился –

Там же и встречать героя чаркою,
Добрым словом и любовью жаркою.

Благовест летел во все окраины
И блистали купола отдраены,

Возвещала людям церковь Божия,
Что вернулись живы в дом надёжи их.

Зачинались там гулянья бражные,
Удальцы, воители отважные

Отводили душу огрубелую
На простор всего и света белого!

Так и жили… Времена не меряли,
Человеку, равно Богу, верили,

Не таили камени за пазушкой
И чудесной жизни знали краешком.

Где станица, конь и сабля верная –
Будут там и недруги-соперники,

Где кружат стервятники паскудные –
Там опора братская подспудная,

Где краса зелёная нетронута –
Там кровавый бой довеку помнить им,

Но где мир да лад с сердечной радостью –
Не бывать измене там и малости!

Что казак мог взять у мати-Родины,
То в сраженьях ей обратно отдано

И в придачу – жизнь, в глуби не познана…
Коли враг в замахе – жить уж поздно им!

Не взлететь до синей выси соколом
Тем, у чьих чубов копыта цокали,

Не ступать по травам в поле русское,
Головы которым сталью лузгали.

И ступают души в даль осеннюю,
Где нашло их счастье на мгновение…

Но над их судьбой ли нам печалиться?
Пусть она по всей земле прославится!

Сто земель подковами измерены,
Высоко орёл двуглав оперенный!

Белый свет всегда вам был утрускою,
Казаки – хоть прозвище нерусское!

Своеобразный осенний этюд - отклик на октябрь за окном...

* * *

Навеяно балладой “The King Has Lost His Crown” группы
“Blacksmith”…

Предаваясь в гордыне поклону,
Постигая глубины штриха,
Как король, потерявший корону,
Меж берёз облетающих я

Всё брожу… И осеннее время
Обрезая заката лучи,
Вдело ногу в железное стремя,
Чтобы мчаться за мною в ночи

Сон небес беспокоен и чуток,
Их тревожат летящие вверх
Души мытарей и проституток,
Искупивших греховностью грех.

Чёрной меткою под приговором –
В выси пепельной крылья грача,
Я примерю во времени скором
На себе их по праву меча.

Бледный ветер во власти экстаза
Со столбов рвёт изгибы вериг.
Эта осень предчувствием сглаза
Заражает бредущих слепых.

Лета павшего злое дыханье
Октября не потушит свечу.
Окрылившими змея стихами
Я под сводом небес прозвучу.

Первый снег, на ладонях растаяв,
Крови каплями капает с них.
Я уйду по пути самураев
В горизонта непознанный штрих.

Sonnenmensch
мне б уплыть в потаённую осень....

красиво...

Давненько я здесь не отмечался.
Что ж, друзья, на Ваш суд - из нового)))

Зов Денницы.

Падут со стен рыдающие складни
И ветер отсечёт язык свечи,
Когда с небес Звездой Рассветной всадник
Сойдёт в ранимой всполохом ночи.

Раскраивая купола собора
Могучими ударами копыт,
Седую твердь кургана ратибора
Он кровью нищих духом окропит.

Заутреннего звона эхо выжжет,
Рассыпав стрелы молний посолонь
И загарцует по полыни рыжей
Его, молитвой разъярённый конь,

Рассеивая стаи чернокрылых,
Взвиваясь над погостом на дыбы,
Копытом взроет землю на могилах,
Растаптывая ветхие гробы.

Громовым ржаньем в рдяном полумраке
Поднимет веси любоваться с ним,
Как нечестивых верований злаки
В лучах Денницы обратятся в дым!

Отравой обожжёт утробу манна
И в ужасе зажмурится Иисус,
Когда с очей и сердца плат обмана
Сорвёт сменивший меч на посох рус.

А тёмный вождь, волхвов сзывая души,
С колен поднимет память тысяч лет,
На грани бега волн и мудрой суши
Оставит иссушающий свой след,

Сойдёт на пробудившуюся землю,
Из вод днепровских скакуна поя,
И гласу веры непокорной внемлю
И выйду вон на зов Денницы я!

Замечательно. Образно, ритмично(как гвоздями)
Читал с удовольствием.

Рок-н-Ролльные Небеса.

Посвящается памяти Ильи Кормильцева{1}, Олега Карасева{2} и всех погибших рокеров...

Отпылавший последним закатом,
По стаканам разлился огонь.
мы несём его к старым плакатам,
Собирая с них слёзы ладонь.

С крыш сорвавшись, наутро воскреснет
Дождевая святая вода...
Где не молкнут последние песни?
Нам с тобой ещё рано туда...

Опьянённф свободой и юны
Были кровью смывавшие грим,
Рассекавшие пальцы о струны
За мечту умереть молодым.

Нимбы над головами изгоев
Догорали во мраке дотла;
ТИм посмертно вручили "Героев"
Автострада, перо и игла.

...На портретах умчавшихся братьев
Меркнет траурная полоса
И стихов распахнутся тетрадью
Рок-н-ролльные - ИХ - небеса...

{1} Илью Кормильцева представлять излишне (светлая память...);
{2} Олег Карасев - мой друг, скончавшийся 3 года тому назад (душевные раны за 3 года не затягиваются, к сожалению...) от передозировки, герой подмосковного андеграунда.

P.S.
Прошу простить за неказистость (это вообще-то текст песни), но клянусь честью - я вряд ли когда-либо писал более искренно.

Sonnenmensch

Зов Денницы.
как сильно...картины такие проносятся...

красиво

Парочка довольно холодных, вслед ушедшей зиме (будь она проклята...)

* * *
Сегодня нас соединяет снег -
Участник неслучившихся свиданий,
Свидетель слов, несказанных вовек,
Маэстро неисполненных желаний...
Он замедляет Вечности разбег…
Свидетель этой неслучайной встречи,
Из-под метелью подведённых век
Очами звёзд следит за нами вечер.
Сегодня нас соединяет ночь,
Камин, бокал метелей, звук рояля
Лишь он способен нам согреть помочь
Снег масок, что кружатся в карнавале
Бледнеющими бликами лучи
Легли на плоскость льдистого паркета
Ждёт с трепетаньем огонёк свечи
Рожденья седовласого рассвета…
Он устремится через толщу туч
В холодный дом, где музыка звучала
И на рояле позабудет ключ,
Чтоб к ночи карнавал начать сначала…


* * *
Навеяно балладой “Tears Of The Dragon” Брюса Диккинсона…

Когда, не в силах продолжать полёт,
В просторах, что навечно опустели,
Дракон слезу предсмертную прольёт,
Предав обузу крыл во власть метели –
С краёв земли манимая зимой,
Слетится в скорби к вожаку вся стая
И позабудет о пути домой,
Вдали в беззвучном плаче замерзая…
И я, душою став одним из них,
Хрустальной глыбой в пустоши застыну
Все те, кого буран в пути застиг,
К ней станут припадать вотще, как к тыну
И всматриваясь в переливы льда,
Узрят за миг до вечного покоя:
Снегами занесённая гряда
Над скованною, тусклою рекою…
Седая гладь забыла о весне
Сердца застыли, стужей застеклёны,
Бессильно крылья вознеся к луне
Оплакивают прошлое драконы…