Однажды произойдет то, чему ты сразу и не поверишь… то, что окажется важнее, чем все, что было до сих пор. Рыжеволосая девчонка с потертой, латаной – перелатаной видеокамерой, невзрачная и совершенно невразумительная, сможет за одну ночь, проведенную даже не наедине, а в окружении пьяной одуревшей от праздности толпы, превратиться в «твою рыжую девчонку». А это понятие уже, оказывается, несет совершенно иной смысл. Это значит – каждый день тебя будут ждать, ждать, не зная, придешь или нет… А если придешь – каждую секунду будут смотреть на тебя такими глазами, как будто ты – некий бог или полубог…
И за этот взгляд ты уже готов простить «своей рыжей» и несходство интересов и некую нескладность фигуры и неброскость одежды и некоторую грубость черт лица. Готов не заметить пятидиоптрийные линзы на глазах, неславянское происхождение, отсутствие спортивных навыков и явную неспособность родить здорового наследника. Но приготовленный за две минуты вкуснейший на свете завтрак и уверенное щебетание милых глупостей гораздо важнее, чем пусть даже сотня красавиц… Честное признание в неумении оказывается важнее, чем сотня ухищрений и притворств… А когда эта самая рыжая, нисколько не стесняясь, снимет тебя же с твоей бывшей на память… Просто потому, что вы уже не любовники, но все еще друзья и вам есть о чем поговорить, рыжая готова слушать вас часами, а потом еще и предложить бывшей свою помощь в решении ее проблем. Просто потому, что эта женщина когда – то любила ее повелителя.
Но она не была бы «твоей рыжей», если бы допустила, чтобы просто стать очередной, или, что еще хуже, еще одной в твоей жизни… То ли мудрость сотен поколений семитских предков, то ли житейский опыт женщины, которая всего в жизни добилась сама… А может быть и что-то другое не дадут ей позволить тебе самое сокровенное. И ты сам застегиваешь ее джинсы, боясь доставить этому нескладному девичьему телу муку первых ощущений. Если ты возьмешь ее силой – она не пожалуется, возможно, даже не обидится. И уж точно, не покажет тебе, что ты сделал что – то неверно. Но ты уже знаешь, что если сделаешь это сегодня – она, может быть, даже не перестанет быть с тобой, но уж точно уже никогда не будет «твоей рыжей». И еще ты знаешь, что ей не нужен от тебя отдел регистраций с белым платьем с фатой – этот удел мечтаний блондинок и брюнеток с длинными волосами и роскошными накладными ресницами. Ее удел – правда, а не право, жизнь, а не имитация жизни. Ее мечту узнать несложно – ведь не даром в углу комнаты виднеется любовно отреставрированная иконка. Ей не нужна была бы даже свадьба, как всем твоим предыдущим подругам – она сирота и ей просто нет нужды подменять настоящую жизнь степенной мастурбацией. Ей нужно не законное оформление – она согласно жить и без этого, ведь людская молва для нее – мусор… Этой рыжей, чтобы остаться «твоей рыжей» и остаться ею навсегда нужно юридически совершенно бестолковое деяние – одобрение вашей общей судьбы судом не людским, а вечным – и ждет тебя клятва у алтаря… И чтобы не потерять ее, тебе, неисправимому атеисту, придется пойти на эту минуту жалкого унижения… Ведь иногда в жизни приходится жертвовать, так разве нельзя пожертвовать, нет, не во имя любви – ее у вас никогда не будет… Во имя ощущения неизведанной надежности очага. Нет, не той надежности, которую дает тебе знание того, что она тебе никогда не изменит с другим самцом – для нее это было бы равносильно самоубийству… Знания того, что она будет готова среди ночи бежать сломя ноги туда, где тебе будет плохо, не испугается ни власти, ни бандитов, потратит последний грош и снимет с себя последнюю рубашку, чтобы спасти тебя… Ведь она – твоя рыжая и ее удел быть не первой в твоей жизни, но последней и самой главной… И такой страстности и искреннего счастья быть с тобой рядом ты больше никогда и нигде не найдешь. Она отдастся тебе так, как будто она всю жизнь мечтала об этой минуте… Она не позволит тебе остановиться и щадить ее… Она сама не выпустит тебя наружу и, превозмогая боль, будет по настоящему счастливой… И еще счастливей каждый следующий раз. И потом, предугадывая твое настроение, эта рыжая будет точно реагировать на каждый твой взгляд, или, замыкаясь в недоступную, а, значит и безопасную раковину, или набрасываясь на тебя со всей искренностью своего молодого девичьего тела. И однажды, проснувшись среди ночи, как это уже однажды было в ту самую первую ночь сумасшедших поцелуев, ты поймешь самое главное, что это она, твоя рыжая, та, что спит на твоей руке с преданной детской улыбкой на губах, а утром проснется и вскачет с постели раньше тебя только для того, чтобы приготовить для тебя самый вкусный на свете завтрак, что она самая лучшая женщина на свете, что прекрасней ее просто нет и не может быть никого. И, проснувшись утром, ты увидишь рядом такую красавицу, о который ты никогда раньше не мечтал… Эта будет она – твоя рыжая, преобразившаяся до неузнаваемости только потому, что ты ей поверил и позволил стать ЖЕНЩИНОЙ.
И еще ты поймешь, что в твоей жизни уже все решено, что после этого чуда все остальное не стоит даже того, чтобы опасаться, что что-то не получится. И тогда ты пойдешь вперед, пойдешь буром, казалось бы, не разбирая дороги, невзирая на завистливые лица и тонны уже заготовленного недругами компромата. И в тот день, когда твоя рука ляжет на древнюю книгу, произнося священную клятву, позволенную немногим, когда твое имя будет знать уже весь мир – рядом с тобой будет стоять твоя рыжая, для всех такая же нескладная, как в тот самый день, когда ты, еще совсем зеленый в вопросах субординации аппаратчик, помог ей, еще более неопытной журналистке, прорваться через кордон самой свирепой в стране охраны и взять интервью у того, на чьем месте ты сегодня стоишь. Но никто тебе этого уже никогда не скажет, потому, что достаточно тебе будет пошевелить одним пальцем… Или ей…
Но это будет потом. А сегодня она еще долго не уснет, вспоминая ночь, которой в ее жизни еще никогда не было.
