Д., А., Ш., Х., Я., М.
Изранен, зол и непокоен
Молюсь, чтоб прекратился ад,
Как яростный чеченский воин,
Как русский яростный солдат.
Я знаю все и все приемлю,
И не предам и не продам.
Братки, штыки вонзайте в землю
И разъезжайтесь по домам.
Братва, довольно крови, боли.
Серп притупился, - хватит жать.
Чеченской - дикой - гордой воли
Не надломить, не избежать.
Неколебимо, твердо, прямо
Стоят с крестом и без креста
Лихие воины Ислама,
Лихие воины Христа.
Надменны, горестно свободны -
Колеблете небесный кров -
Вы одинаково угодны
Творцу - часовщику миров.
Он тоже яростный мужчина,
Он также любит воевать...
Но нет причины без почина,
Чтоб вам друг друга убивать.
Смирись, Аллах, спаси, Мессия.
Миритесь, други и сыны.
Ичкерия-Чечня... Россия... -
Две духоносные страны.
Штык - в землю. Расходитесь, братья.
Добудьте мед из Божьих сот...
Потом откроете объятья
Друг другу лет через пятьсот.
В раю - меж ангелов и гурий -
Помянете слезой в крови
Тех, кто погиб в нелепой буре
Во имя правды и любви.
На небе - мир... Упрямо, прямо
Стоят с крестом и без креста
Святые воины Ислама,
Святые воины Христа.

ПЛАЧ ОБ АВАЛОНЕ

За Блаженною рекою, где закат горит багряный,
Где полынной сединою серебрится вереск пряный,
Где смешались быль и небыль, и вода чиста, как слезы,
Где по бархатному небу раскатился жемчуг звездный,

Где взбежали на пригорок деревца встречать рассвет,
Не ищи волшебный город - Авалона больше нет.

Там осеннюю прохладу рог охотничий тревожил,
Воздух был тягуч и сладок, теплый ветер гладил кожу,
цепкий хмель забрал в ладони стен суровых строй зубчатый,
и породистые кони гарцевали по брусчатке.

А теперь - одно лишь эхо откликается в ответ,
И слеза опалит веко: Авалона больше нет.

Сколько миль до Авалона? между будущим и прошлым,
Сколько пешим, сколько конным вскачь лететь по бездорожью,
Под ветвей прохладной сенью, по травой поросшим склонам,
За наградой и спасеньем - к белым башням Авалона?

И опять дохнуло стужей, пусть прошло немало лет:
Стылый мрак в сердцах и душах - Авалона больше нет.

© Алена

взято [Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь] (по мотивам Хроник Амбера)

Добавлено:

В тот день, когда наступит тьма над матерью землей,
И вихрь огненный сотрет с планеты род людской,
Пройдет божественный напалм косой по городам,
И полный пантеон богов приедет в гости к нам.

В последней битве высших сил,
Погибнет этот мир,
В кровавой схватке всех богов,
Останется один.

С востока Будда к нам летит на боевом слоне,
А вот рогатый Сатана с Иисусом на спине,
Шайтан, и Кришна, и Амон, и Один на волках,
Мечом размахивает Марс, и топором - Аллах.

Когда на судный день придут владыки всех миров,
Не будет места нам с тобой на сходняке богов,
Случайной жертвой в том бою погибнет человек,
Шальной удар отправит всех в пучину мертвых рек.

Как муравейник мы сгорим,
В огне чужой войны,
Судить никто не станет нас,
Богам мы не нужны.

© к сожалению не знаю автора...

КАК СПАСЕНИЕ
...Как спасение, как спасение,
К нам приходят ясные сны.
Гаснет красное настроение,
Слышен голос счастливой страны.
Мы уйдем по рельсам заброшенным —
Это лучшая из дорог.
Нам поможет вспомнить хорошее
Рядом скачущий Единорог.
Пахнет влагой листва тополиная,
Рельсы тянутся на закат.
Может, будет дорога длинною,
Может — вовсе недалека.
Ночь пройдет, и желтыми красками
Вновь зажгутся капли в траве,
Наши плечи согреет ласково
Незнакомый новый рассвет.
Пусть сверкает росами звонкими
Между шпал голубая трава
И над синими горизонтами
Встанут дальние острова.
И не будьте к нам слишком строгими,
Если, веря странному сну,
Вновь уходим с Единорогом мы
В неизвестную вам страну.

Вот тоже прикольная вещь............

О чем бы нам, вещие струны, споете?
О славном герое, что в небо ушел.
Он был, как и мы, человеком из плоти
И крови горячей. Он чувствовал боль.

Как мы, он годами не видел рассвета,
Не видел ромашек на горном лугу,
Чтоб кровью политые мог самоцветы
Хозяин дороже продать на торгу.

Во тьме о свободе и солнце мечтал он,
Как все мы, как все. Но послушай певца:
Стучало в нем сердце иного закала -
Такого и смерть не согнет до конца.

О нем мы расскажем всем тем, кто не верит,
Что доблесть поможет избегнуть оков.
Свернувшего шею двуногому зверю,
Его мы прозвали Грозою Волков.

Он знал, что свобода лишь кровью берется,
И взял ее кровью. Но все же потом
Мы видели, как его встретило солнце,
Пылавшее в небе над горным хребтом.

Мы видели, как уходил он все выше
По белым снегам, по хрустальному льду,
И был человеческий голос не слышен,
Но ветер донес нам: "Я снова приду".

Нам в лица дышало морозною пылью,
И ветер холодный был слаще вина.
Мы видели в небе могучие крылья,
И тьма подземелий была не страшна.

Кровавую стежку засыпало снегом,
Но память, как солнце, горит над пургой:
Ведь что удалось одному человеку,
Когда-нибудь сможет осилить другой.

Священный рассвет над горами восходит,
Вовек не погасят его палачи!
Отныне мы знаем дорогу к свободе,
И Песня Надежды во мраке звучит!

Песнь Надежды "Волкодав"

Кошмар.
Боль услышав темной ночью,
Ты встаешь - слепой от тьмы,
И как прежде - тихо, робко,
Ты крадешся до двери.
Посмотри вокруг - узнал ли
Дом свой собственный внутри,
Если нет, тогда уж бойся
Ты в Кошмаре, как в тени.
Страх ползет к тебе по телу,
Уж добрался до груди,
И кричать уже не смеешь,
Горло он сдавил тебе.
Вдруг ты слышишь - где-то дальше
Скрип протяжный, словно вой,
И ты хочеь убежать бы,
Но сковал тебя твой Сон.
Прсыпайся, Просыпайся!
Второпях твердишь себе,
Все это уже напрасно,
Он уж здесь, уж при тебе...

мдааа раз никто не хочет сюда класть стихи ..:

КАКИЕ МЫ?

Под голоса сказаний и баллад
Ковалась наша юность, наша честь.
И каждый был готов, и каждый рад
Изведать жизнь - такой, какая есть!
А жизнь бежала рядом - только тронь,
Следили мы за нею, сдвинув бровь...
Но Окуджавы сдержанный огонь
Вливался в жилы, разжигая кровь.
И подступало с четырех сторон
Предчувствие событий и судьбы,-
Высоцкого хрипящий баритон
Нам души обжигал в огне борьбы.
Пусть говорил известный ветеран,
Что поколенье наше - "не ахти"...
Но наши парни шли в Афганистан
И знали, что домой не всем прийти.
И наших песен яростный рассвет
Ворвался в мир без лжи и без прикрас.
И на заставах парни наших лет
В наряд ходили, как в последний раз.
По строкам молодых и древних рун
Мы набираем нашу высоту.
Я славлю поколенье тех, кто юн -
Их веру, их надежду, их мечту!
И, уходя из жизни насовсем,
Мы обойдемся без избитых фраз
И лишь в глаза открыто глянем тем,
Кто мир на плечи примет после нас.

В огне и эфире
Земле и воде
Я силы взяла
Что бы обруч сковать
Соперник, страшись!
Никогда и нигде
Живому черты этой
Не миновать.
Пространство и время
Сместились в кольце
Ничто не влетит
Никто не уйдет.
Здесь двое
Но будет один в конце
И этот один
Кольцо разорвет

/уже и не помню откуда я это знаю.../

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
"Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!"

Сын и отец молчали,
Стоя- у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
"Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!" -
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
"Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод -
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!.."

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

"Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!"

© Маршак
Шотландская баллада
(из Роберта Стивенсона)

Темный Единорог .
Когда уходит луна и висит туман
Над перекрестком семи дорог,
Выходит неслышно из тьмы ночной
Темный Единорог.
Красным огнем мерцают глаза,
Кровью сочится разбитый рог,
И нету на свете страшнее, чем
Темный Единорог.
Тускло блестит копыт серебро,
Меркнет в пыли дорог.
Травы увянут там, где пройдёт
Темный Единорог.
Волчий покажет оскал,
Встанет копытом на твои порог,
И властно без слов позовет во тьму,
Темный Единорог.
И ты побредешь за ним без сил,
Во тьму бесконечных ночных дорог,
И душу твою во мраке сожрет
Темный Единорог.

НОВЫЙ ГОД

В Амбере затишье под Новый Год,
Над замком - туман и ветер морозный,
В котором печально плывет Тир-на-Ногт,
Таинственный город, мерцающе-звездный.

В замке прохладно. Топят камины.
Словно очнувшись от долгого сна,
Плачут на окнах хрустальные льдины,
Думая, что наступила весна.

В холле - сосна из Арденского леса
Пахнет морозом и бархатной хвоей,
Пьяненький Дроппа, шут и повеса,
Ищет, шатаясь, дорогу в покои.

Выше по лестнице - мрачно и пусто,
Нет никого. В коридорах - покой.
Лишь иногда, очень тихо и грустно
Охнет гитара под чьей-то рукой..

Здесь не услышишь громкого смеха.
-Джеральд, постой! Сколько зим, сколько лет..
Ты остаешься сейчас на банкет?
-Я в Лабиринт... -Ну, желаю успеха...

-Флора, ты будешь?.. -Я в Рембу, наверно..
-Корвина видела? -Он на Земле..
В зале банкетном тихо и мерно
Свечи сгорают на длинном столе.

Ровно двенадцать. Звон колокольный.
Замок Амбера тонет во мгле.
И Рэндом коснется бокалом наполненным
Льдинок на тонком, замерзшем стекле.

© Lady Dara
Добавлено:
ЦЕНА ЖИЗНИ

Мы будем драться до первой крови,
За кем победа, пока не ясно…
Ты мастер боя, ты мастер слова,
Ты принц! И против тебя выходить опасно.

Ты с самого детства владеешь шпагой
И с самого детства отважен и смел.
Врагам никогда не давал пощады,
Быть может, поэтому пока еще цел…

Не веришь братьям, не веришь сестрам –
И это за жизнь твою цена…
Так сложно все расставить точки,
Когда в семье опять война…

И ты бежишь в рассветную даль,
Крадешься прочь из родного дома.
И знаешь… мне немного жаль,
Что все не может быть по другому.

Коснется сталь твоей груди,
Опять победа за мной, но все же…
Я шпагу свою заброшу в кусты,
Беги… пока еще можешь…

И ты впервые поверил кому-то,
Спиной, повернувшись, вскочил на коня…
Я долго буду помнить эту минуту,
А завтра мой род накажет меня…

© Lady Dara

Это время не твое,
Это место не твое...
В мире слабом честь и слава
Поросли давно быльем...
Ты припомни старый миф
И откроешь гордый мир.
Позовут тебя герои
И на подвиг, и на пир.
Пусть гудит глагол времен
И несет металла звон -
Через время и пространство,
В новый мир, сквозь явь и сон!

Когда убивали последнего единорога -
Лес содрогнулся, и даже птицы роняли слёзы.
Глядела в испуге девочка недотрога,
Как копья дрожали, словно виноградные лозы,
Вонзаясь в белую спину зверя,
Что голову прятал у неё на коленях.
И бледное солнце отворачивалось, не веря
В людскую жестокость. Таилась в глазах оленьих
Вассальная преданность королю леса,
Тому, кто царственным рогом даровал волю...
Запевали сосны хором дневную мессу
О том, кто сегодня захлёбывался болью!
А после мясо с размаху швыряли на блюдо,
И пили охотники в честь величайшей победы
Над силой природы, её тонконогое чудо
Убили люди. Наши отцы и деды...

Андрей Белянин

Господь - от слова господин?


Я, раб Божий...
Когда ты жертвуешь собой,
Смеется где-то бог,
Он знает, что с твоей судьбой
Ты вечно одинок.
Что все враги, как и друзья -
Всего лишь жизни дым,
Твоя судьба ведет тебя,
Ты с нею на один.
Ты не умеешь отдавать,
Как не умеешь жить,
Холодной искрою в ночи
Твоя душа дрожит.
Властитель жертвы научил
Без боли приносить,
И твой огонь навек застыл,
Не научившись быть.
Ты жизнь спокойно отдаешь
Лишь богу одному,
И за спиной запела Ложь
Триумфу своему.
Но над Вселенной горьких дней
Вдруг прокатился треск.
И закричал твой бог: "Не смей!"
...Невыносимый блеск
Ожил в глазах. Пылал огонь
И душу согревал.
И ты вдруг понял - этот миг
Лишь для тебя настал!
Когда весь мир наоборот,
И ты - своя судьба,
И бешенством вдруг день прошьет
Зрачков твоих игла.
И, плетью захлестнув судьбу,
Вернутся бой и боль
... И скорчась где-то в вышине,
Бог жертвует собой.

Пора уходить. Вот и всё. Увольненье в запас.
Начальник нам руки пожмет, проводив до порога.
Ребята толпою толкнут торопящийся "ГАЗ" -
Улыбки на лицах... И все-таки грустно немного.
Ну, дальше всё ясно: дорога, родители, дом.
Там ждали и ждут, там ладонями сердце согреют.
А что позади? Только память, фуражка, альбом
И что-то еще, что я даже назвать не сумею.
Останутся фото, а также еще адреса
И вера, что всё же разлука не долго продлится...
На плоской кассете - живые друзей голоса,
В три легких аккорда чуть хриплые песни границы...
Ночные тревоги, прожектор, дозор, маскхалат...
И я буду долго валяться без сна до рассвета,
Увидев случайно, как мой еще маленький брат
Тайком примеряет фуражку зеленого цвета...

Паладины пустыни
Пыльный ветер пустыни
Резко дунет в лицо,
Мы позицию снимем
И построим кольцо.
Поправляя невзрачный,
Солнцем съеденный плащ,
Поверну лик свой мрачный
В направленьи удач.
Шаг за шагом, все ближе
Подбираемся мы.
Губы с кровью оближем,
Поднимаясь с земли.
Мерно, тихо, усердно
Продолжается ход;
Движется милосердно
Наш крестовый поход.
Потрясаем крестами,
Поясами звеним..
Паладинов речами
Степь мы всю наводним.
Со святою гранатой,
Со звездою в груди
Армией мы крылатой
Растворимся вдали.
Наш грааль непреклонный,
В небе Мститель парит.
Он святыми стрелами
Всех врагов поразит.
День наш полон страданья,
Мало пищи, воды,
Но нужны истязанья
Паладинам страны.
Мы поднимем за брата
Нежно смазанный ствол,
Поразим супостата
И свинцом, и в упор.
громко пушки завоют,
Защебечут стволы,
Небо густо закроют
Тучи мяса, земли...
"Живо, братья, в окопы!
Огонь метко вести!"..
Я открою ворота
Мира ненависти.
И когда друг завоет,
Обагрится трава..
"Один в поле не воин"
Я забуду слова.
Песня Мстителя спета..
Он, подбитый, падет.
Там - гранатою брата
На куски разорвет.
Под огнем наших "градов"
Свято знамя взовьем!
Не жалея снарядов
Мы защиту пробьем.
Уничтожен нещадно
Святой армии враг,
Разнесен беспощадно
Вражеской силы стяг.
Поредели дружины,
Но еще живы мы.
Держим путь мы в долину,
Где противника тьмы.
Смешивая душу с кровью,
Раненый оживет..
Мы лишь живы любовью,
Что всех нас дома ждет.
Сняв с останков нетленных
Всех погибших от ран
Из крестов убиенных
Мы насыплем курган.

Пропавшим безвести.

Все Вы, кто без вести пропали
Сражаясь на седой войне
В бою за будущее пали
Сгорели в яростном огне.

Все те, кто за страну родную,
За самых близких Вам людей
Пролили кровь свою святую
На перекрестке смертных дней.

Да, Вы боялись и страдали,
За мир и счастье на земле,
Нет, Вы не безвести пропали,
Вы свято верили и знали,
Что Вы не канули во мгле.

Вы, погибая,- возрождались,
В надеждах тех, кто после Вас
За мир на сей земле сражались
Чтобы сберечь ее для нас.

Как эта плата высока !
Жизнь – за Победу…и Забвенье?…
Пусть остановится мгновенье, -
Вас будем помнить на века.

Гвардейский полк

По аллее шел гвардейский полк,
Тихо шел, без труб и без знамен.
Городок провинциальный смолк,
Чуть прищурив ставенки окон,
И ни смех не слышался, ни плач.
Чувства оставались на потом.
На лафете спал седой трубач
Самым тихим, самым вечным сном.
Оставляли русские Смоленск.
Горько-тих чеканный шаг солдат.
Аксельбантов порыжевший блеск
Как-то был не к месту и не в такт.
Небосвод так безнадежно сер.
Да и все хватили через край.
Но усталый бледный офицер
Вдруг взмахнул рукою: "Запевай!"
Вицмундиров черное рваньё!
Не до песен тем, кто чудом цел.
Гаркнуло злорадно вороньё,
Только полк собрался и запел...
Пели в исступленье, как в бреду.
Голоса охрипшие сорвав,
Пели, спотыкаясь на ходу,
И безбожно путая слова.
Пели так, что слезы на щеках
Ни один за слабость не считал.
Поднималась песня на штыках,
И дрожал нагревшийся металл.
Ветер в нетерпении звенел,
Напоенный болью и свинцом.
И, едва поющий, офицер
Рухнул в гриву мраморным лицом.
Гул орудий плыл издалека.
Ничего... Вернемся... Ничего...
И несли солдаты на руках
Тело командира своего...

КРОВАВАЯ ИСТОРИЯ

Врагами могут стать родные братья,
История народов вся в крови,
Зло, ненависть и горькие проклятья,
В душе людей нет места для любви.

Ведь каждый жить на свете страстно хочет,
Паши землю и сей в родном краю,
Не хочется, работать трудно очень,
Желают быть за счёт других в раю.

Что было – то прошло, но злые люди,
Хотя в их душах долго дремлет зверь.
Двадцатый век. Казалось, войн не будет,
Но льётся кровь, как раньше, и теперь.

Хоть мирные и речи, и одежды,
Сочувствия в душе не обрели,
Что станет лучше, слабой нет надежды,
И новая история в крови.

ТАНЦУЮЩИЙ

Танец сияющих змей,
Змей, нареченных огнем...
Воск у оплывших свечей,
Темные бездны очей...
Свист - словно песнь ни о чем...
Молнии в чутких руках...
Гибкая, мягкая сила...
Плавный короткий замах,
Блики скользят на клинках
Медленно... Это красиво.
Только в глазах зеркала,
И отраженья бесстрастны,
И бесполезны слова,
Впрочем, нужны ли слова?
Это красиво. И страшно.
Шаг и полшага еще...
Змеи тускнеют, тускнеют...
Бред - отравиться огнем?..
Вздох - словно мысль ни о чем...
И отраженья темнеют.
В сердце становится пусто...
Страшно. Прекрасно... Искусство!

МОНОЛОГ БРОДЯЧЕГО МЕНЕСТРЕЛЯ

Позвольте стихом вас потешить!
В нем смысл и рифма и слог,
И право, в сегодняшней спешке
Он вовсе не так уж и плох.

Найдите минутку, постойте
Всего лишь за пару монет
Получше лечебной настойки
Поможет вам песня про Свет...

Ах да! Свет ведь нынче не в моде..
Куда вы пошли-то?! Куда?...
Спою вам тогда о дороге,
Что в Вечность уводит года..

Эй юноша! Слушай про битвы!
Ну да... да ...оружие, кровь...
Последние, знаешь, молитвы...
Девчонка, тебе про любовь?

Могу про далекие страны.
Могу про весну и цветы,
Про край золотистых туманов,
Где сбудутся ваши мечты!

А может о мгле, что сгустилась?
О тех кто дошли и смогли?
О подвигах, что не забылись,
О чуде за краем земли?...

Как видите, стоит послушать!
Позвольте потешить стихом,
Чтоб ваши порадовать души!
А плакать я буду потом...

МОЛЧАЩИЕ

Мы вышли из Мрака. Бедою
Назвали наш стяг - и пошли.
Ступала волна за волною -
Ордою, где нет ни души,
Где прошлое тЁмно, а речи
Отравлены кратким *Молчи!*
Просты и прощанья, и встречи -
Там руки встречали мечи,
Там сталь осекалась о крылья,
Огонь расшибался о лед..
И кто-то опустится пылью,
И выпитый, кто-то уснет.
Взгляни на него - как уверен!
Он думает, что этот труд
Веками был точно проверен,
Вот-вот в рог клыкастых согнут!
Попробуй же смертный, попробуй!
Наивный, ты видишь - друзья
Уж сломаны, выпиты мною!
Дерись: он и ты - ты и я!
Я знаю - вновь встану над телом,
Зальет пальцы воск из свечи...
Твой лик - мак, испачканный мелом...
Ты был. А теперь ты - в Ночи.
Встал рядом, по правую руку -
Лишь в воздухе смолк тихий стон,
Мы вместе - и кончилась мука.
Шагни на Дорогу. Пойдем.

ВАРВАРЫ

"Вар-ва-ры!" - в хрип переходит крик,
Фыркает кровь из груди часового.
Всадник к растрепанной гриве приник,
Вслед ему - грохот тяжелого слова:
"Варвары!"... Вздрогнул седой Ватикан,
Тяжесть мечей и задумчивых взглядов
Боли не знают, не чувствуют ран,
Не понимают, что значит: преграда.
Город ли, крепость, стена ли, скала,
Что бы ни стало - едино разрушат!
И византийских церквей купола
Молят спасти христианские души.
Но и сам бог что-то бледен с лица:
Страх - как комок обнажившихся нервов,
И под доспехами стынут сердца
Старых и опытных легионеров.
Мутное небо знаменья творит:
Тучи в движении пепельно-пенном.
"Варвары!" Посуху плыли ладьи
К окаменевшим от ужаса стенам.
...Быль или небыль о предках гласит -
Ждет лишь потомков пытливого взгляда,
Как Святослава порубанный щит
На неприступных вратах Цареграда.

Предсказание

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя! —твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет всё ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.

В дня лучах последних огненных
Тень замрет на плитах уличных
Я – последняя из проклятых
Я – восставшая из умерших
Все, что было - мной изведано
Все, что будет - мной придумано
В темноте я – солнце светлое
Ясным полднем – тьма безлунная
Кто я? Ветер над курганами.
Кто я? Пики скал под кручами,
Коршун, вьющийся над ранами.
Пес, за горло рвать обученный
Черный конь – мой друг единственный
Острый меч – защитник праведный
Я иду путем извилистым
Не привыкнув жить по правилам
И сквозь призму заклинания
Как удар, придет видение:
«Здравствуй, милое создание!
Здравствуй, мрака порождение…»

MORROWIND(ПЕСНЯ ОБ УЖАСЕ )

На могиле в черном поле,
Сединой что поросла,
Не раскрывшееся горе,
То, забытое там горе,
Сохранит в себе земля.
Он закроется вуалью,
Что из тени соткана,
Он раскинет свои крылья,
Черные большие крылья,
Чтоб посеять семя зла.
В танце смерти закружится
Обреченная вдова,
Будет там она царица,
Там где ничего не снится,
Там где гаснут голоса.
И тогда проснется Ужас,
И тогда проснется Страх,
Ничего не будет нужно,
Ничего совсем не нужно,
И погаснут голоса.
И огонь вам не поможет,
Не спасет вас и добро,
Тот, кто убежать не сможет,
Потеряет куски кожи,
Будет прочно погребен.
Гниль, Чуму и Голод сеет,
Пролетая над землей,
От Него лишь хладом веет,
От Него лишь смрадом веет,
Он и Зло, но Он Герой.
Судный день настанет скоро,
Судный день придет сейчас,
И направят в Смерти город,
Тех направят в Смерти город,
Кто убить решил себя.
Всех сметет своим ударом,
В вечный прах всех обратит,
Судный день настанет сразу,
Во главе с бессмертным Страхом,
Он Судья – Он Суд вершит.
И тогда над черным камнем,
В поле черном за горой,
Будет Смерть стоять и плакать,
Смерть, роняя слезы, плакать,
Над могилою своей...

ВЕЧЕР

Еще один ненужный день,
Великолепный и ненужный!
Приди, ласкающая тень,
И душу смутную одень
Своею ризою жемчужной.

И ты пришла... ты гонишь прочь
Зловещих птиц - мои печали.
О повелительница ночь,
Никто не в силах превозмочь
Победный шаг твоих сандалий!

От звезд слетает тишина,
Блестит луна - твое запястье,
И мне во сне опять дана
Обетованная страна, -
Давно оплаканное счастье.

АТЛАНТЫ

Когда на сердце тяжесть и холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа ты в сумерках прийди.
Где без питья и хлеба, забытые в веках,
Атланты держат небо на каменных руках.

Держать его махину не мед со стороны,
Напряжены их спины, колени сведены.
Их тяжкая работа важней других работ,
Из них ослабни кто-то и небо упадет.

Стоят они ребята, точеные тела,
Поставленны когда-то, а смена не пришла.
Их свет земной не радует, им ночью не до сна,
Их красоту снарядами уродует война.

Стоят они навеки, уперши лбы в беду,
Не боги - человеки, привыкшие к труду.
И жить еще надежде до той поры, пока
Атланты небо держат на каменных руках.

О Вечности думают те, кто её не получит.

О Вечности думают те, кто её не получит.
А помощь отыщет того, кто поможет себе.
Но мука - приют для того, кто собою измучен.
И способ спастись от судьбы - лишь отдаться судьбе...
И слава настигнет того, кто её не заметит.
И сила - награда тому, кто других не гнетёт.
И только лишь деньги опять превращаются в деньги.
И только усталость рождает усталости лёд.
И только рожденье - источник другого рожденья.
И только любовь - основание новой любви.
Но деньги опять и опять превращаются в деньги.
И новых ушедших опять укрывает гранит.
И новое в тысячный раз удивляет возратом.
И время - гниение вечного слова "повтор".
И в этом несносном дроблении тысячекратном
Сливается мутных твоих ежедневий позор.
Я знаю, что даты просрочены для изменений.
Шлют залпы конвейерных лож для твоих рожениц.
Идут вхолостую армады людских поколений.
И чаши пустые твоих многочисленных лиц.
И ритмы - как звенья в цепи уготованной Богом
Для тех, кто покинул Эдем ради этой земли.
Но только в дороге надежда и только в дороге...
И только динарий почти утонувший в пыли -
Как знак для того, кто осилит тоску отречений,
Кто сможет понять, что отказ - это способ обресть.
И где-то внутри - между мысленных скал и ущелий
Цветами увитая дверь в Восхождение есть...
Никто за тебя не пройдёт ни единого метра.
Дорога домой - как и вера в себя - не проста...
Но веет свободой от этого яркого света...
Я думаю, это зовётся дорогой Христа...

Маяк.
Над Ленгом, где скалистые вершины
Штурмуют неприступный небосвод
С приходом ночи зарево встаёт,
Вселяя ужас в жителей долины.
Легенда намекает на маяк,
Где в скорбном одиночестве тоскует
И с Хаосом о вечности толкует
Последний из Древнейших, миру враг.

Лицо его покрыто жёлтой маской,
Чьи шёлковые складки выдают
Черты столь фантастичные, что люд
Издревле говорит о них с опаской,
Веками поминая смельчака,
Который не вернулся с маяка.

светлые воины И черные


В ту ночь небо плакало звездами,
Зияя глазами мертвыми,
И дети белого с золотом
Сражались со звездно-черными.
Смеялись светлые воины,
Бросаясь в войну, как пьяные,
Но были безмолвны черные
Под крыльями темного знамени.
И слово одно, дрожащее,
Не кличем, а стоном, шепотом:
"Учитель, звезда горящая..."
И имя, кинжалом по сердцу.
Рассвет был таким безоблачным,
И не было больше черного,
Лишь в небе кружили вороны
Над полем, покрытым мертвыми.
Не пели им песен да почестей,
Лишь звезды стали незрячими,
Да губы отведали горечи,
Коснувшись пепла горячего.
И песни, во тьме рожденные
Словами полынно-горькими,
Кричали о тьме разорванной
И тонких руках закованных.
И пусть суждено проклятие,
Дорога во тьму ведущая,
Не верю я чистой святости,
И в свете их мертвом душно мне.
И мечется непрощенная,
Но болью, и той свободная,
Душа, как и песни - черная,
Но только не белая с золотом...

Червонец

Не магом создан сей предмет, но силой наделен
нигде ему отказа нет, все сможет сделать он.
и на поклон идут к нему властитель и бедняк,
верней чем Богу самому ему подвластен всяк.

Он свергнет с трона королей и примирит с толпой,
врагов он превратит в друзей - червонец золотой!
никто не мог за много лет рассорить братьев двух,
но вот на пригоршню монет они наткнулись вдруг.
и кровью брата обагрен предателький кинжал;
убийца ж, блеском ослеплен, с сокровищем бежал.

Теперь крадется бледный страх за ним ночной тропой;
и жжет огнем в его руках червонец золотой!
и жизнь, и слезы, и любовь им куплены не раз,
но рады люди слышать вновь о золоте рассказ;
и песню бравую споют, и клад пойдут искать...
и чьи-то кости вновь найдут, став по весне пахать..!

Во все века был проклят он и мудрым и молвой,
но снова манит нас на звон червонец золотой!..

Заповедь.

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать, и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том;
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело,
И только Воля говорит: "Иди!"
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь как владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Лошади в океане
Стихи Б. Слуцкого


Лошади умеют плавать,
Но – не хорошо. Недалеко.
"Глория" – по-русски значит "Слава",–
Это вам запомнится легко.

Шёл корабль, своим названьем гордый,
Океан старался превозмочь.
В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лощадей топталась день и ночь.

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко–далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.
Как же быть и что же делать, если
Нету мест на лодках и плотах?

Плыл по океану рыжий остров.
В море, в синем, остров плыл гнедой.
Им сперва казалось - плавать просто,
Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той края.
На исходе лошадиных сил
Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.
Вот и всё. А всё-таки мне жаль их,
Рыжих, не увидевших земли.

За поворотом.

Насторожившись, начеку
У входа в чащу,
Щебечет птичка на суку
Легко, маняще.
Она щебечет и поет
В преддверьи бора,
Как бы остерегая вход
В лесные норы.
Под нею - сучья, бурелом,
Над нею - тучи,
В лесном овраге, за углом -
Ключи и кручи.
Нагроможденьем пней, колод
Лежит валежник.
В воде и холоде болот
Цветет подснежник.
А птичка верит, как в зарок,
В свои рулады
И не пускает на порог
Кого не надо.
За поворотом, в глубине
Лесного лога,
Готово будущее мне
Верней залога.
Его уже не втянешь в спор
И не заластишь.
Оно распахнуто, как бор,
Все вглубь, все настежь.

Книга.
В квартале возле пристани, во мгле
Терзаемых кошмарами аллей,
Где призраки погибших кораблей
Плывут, сливаясь с дымкой, по земле,
Мой взгляд остановился на стекле
Лачуги, превращённой в мавзолей
Старинных книг - десятки штабелей
Пылились подле стен и на столе.

С волнением шагнув под низкий свод,
Одну из книг раскрыл я наугад,
Но с первых строк меня швырнуло в пот,
Как если бы я принял сильный яд.
Я в страхе огляделся - дом был пуст.
И только смех слетал с незримых уст.

Дым над водой.

Дым над водой
от погасшей давно сигареты,
Лунный клинок,
рассекающий ночь, серебрится,
Старый чердак
во Вселенной затерянный где-то,
Зеркало снов
отражает забытые лица.
Слишком тонка
бесполезная нить Ариадны,
Ключ потерял
одуревший вконец Буратино,
Жизнь - бегемот,
постоянно голодный и жадный,
Лопает дни,
выползая за пищей из тины.
Что-то не так,
если утром будильник не нужен,
Что-то не так,
если в шашки играешь с Рассветом,
Заспанный мир
поместился в малюсенькой луже,
Дым над водой
от погасшей давно сигареты.

* * *
Побрякушки, носки, сковородки
Продают у метро. Приглядись:
Жизнь проходит – у смерти короткий
Разговор и алмазная высь.

Бесконечно далёкая птица
Лебедь, Рыбы, Змея, Скорпион….
Люди спорят, хотят прицениться,
Пьют, едят и пищит телефон.

Молодуха в киоске с цветами
Подсчитает свои барыши….
Вот и всё…. Только высь между нами!
Не толкайся, не плачь, не дыши!

Серый человек

Если ночью вам часто снятся странные сны
Будто дикая музыка в танце
Знать вы пляшете с князем в бледном свете луны
Вашу душу сожмут его пальцы
И не каждый ведь сможет в танце том устоять
И не каждый тот выдержит ритм
Но за краткий тот миг душу надо отдать
Счастьем, танцем тем станешь убитой
Отлетит, воспарит, вознесется душа
Вот и всё, ночь прошла - жизнь прожита
Упадет с ветки лист, едва слышно шурша
Жизнь покажется сном позабытым
Полетит та душа чрез сомненья и страх
Через радость и горечь обиды
Чтоб повсюду искать ту луну в небесах
Танец, ночь... и быть снова убитым

Ах, как много на свете кошек,
Нам с тобой их не счесть никогда.
Сердцу сниться душистый горошек
И звенит голубая звезда.

Наяву ли, в бреду, иль спрсонок
Только помню с далекого дня--
На лежанке мурлыкал котенок,
Безразлично смотря на меня.

Я еще тогда был ребенок
Но под бабкину песню вскок
Он бросался, как юный тигренок,
На оброненный ею клубок.

Все прошло. Потерял я бабку,
А еще через несколько лет
Из кота того сделали шапку,
А её износил наш дед.

Наш дом - Земля

Просто - если крыша сушит дом.
Сложно - если дом ушёл в солдаты.
Так когда-то знал наполеон
Про свои победы и закаты.

Счастье - если мир со всех сторон.
Горе - если мир потух в запалах.
Мирно - если есть церковный звон.
Войно - если звон бедой взорвало.

Чисто - если в радости блестишь.
Грязно - если в слове зависаешь.
Рано - если молча промолчишь.
Поздно - если слёзы потеряешь.
Стая красных птиц, летит в полёт,
На слова слезами налетая,
Отдирая дёготь от ворот,
От замков ворота отпирая,
...Стая красных птиц - горящий взмах,
Оборвав земное притяженье,
Плавит сгустки крыш на всех домах,
Призывая воинов к сраженьям.

Ладно - если воины сошлись.
Худо - если добрых было мало.
Реки крови в море пролились;
Сколько судеб молча прозвучало.

Стая красных птиц вершит полёт,
Души слез летящих обгоняя,
Море кровью вьёт водоворот
Друг у друга души отнимая.

Где война, там не растут цветы.
Дом не должен уходить в солдаты.
Молча прозвучавшие мечты
Нам кричат, что все мы виноваты...

Жена в земле... Ура! Свобода!
Бывало, вся дрожит душа,
Когда приходишь без гроша,
От криков этого урода.

Теперь мне царское житье.
Как воздух чист! Как небо ясно!
Вот так весна была прекрасна,
Когда влюбился я в нее.

Чтоб эта жажда перестала
Мне грудь иссохшую палить,
Ее могилу затопить
Вина хватило бы... Не мало!

На дно колодца, где вода,
Ее швырнул я вверх ногами
И забросал потом камнями...
- Ее забуду я - о, да!

Во имя нежных клятв былого,
Всего, чему забвенья нет,
Чтоб нашей страсти сладкий бред
И счастья дни вернулись снова,

Молил свиданья я у ней
Под вечер, на дороге темной.
Она пришла овечкой скромной...
Ведь глупость - общий грех людей!

Она была еще прелестна,
Как труд ее ни изнурил,
А я... я так ее любил!
Вот отчего нам стало тесно.

Душа мне странная дана:
Из этих пьяниц отупелых
Свивал ли кто рукою смелых
Могильный саван из вина?

Нет! толстой шкуре их едва ли
Доступна сильная вражда,
Как, вероятно, никогда
Прямой любви они не знали,

С ее бессонницей ночей,
С толпой больных очарований,
С убийством, звуками рыданий,
Костей бряцаньем и цепей!

- И вот я одинок, я волен!
Мертвецки к вечеру напьюсь
И на дороге растянусь,
Собою и судьбой доволен.

Что мне опасность и закон?
Промчится, может быть, с разбега
С навозом грузная телега,
Иль перекатится вагон

Над головой моей преступной,
Но я смеюсь над Сатаной,
Над папой с мессою святой
И жизнью будущею купно!


Это Бодлер, один из любимейших моих поэтов

единорог

QUOTE

Заповедь. Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть час не пробил, жди, не уставая, Пусть лгут лжецы, не снисходи до них; Умей прощать, и не кажись, прощая, Великодушней и мудрей других. Умей мечтать, не став рабом мечтанья, И мыслить, мысли не обожествив; Равно встречай успех и поруганье, Не забывая, что их голос лжив; Останься тих, когда твое же слово Калечит плут, чтоб уловлять глупцов, Когда вся жизнь разрушена, и снова Ты должен все воссоздавать с основ. Умей поставить, в радостной надежде, На карту все, что накопил с трудом, Все проиграть и нищим стать, как прежде, И никогда не пожалеть о том; Умей принудить сердце, нервы, тело Тебе служить, когда в твоей груди Уже давно все пусто, все сгорело, И только Воля говорит: "Иди!" Останься прост, беседуя с царями, Останься честен, говоря с толпой; Будь прям и тверд с врагами и друзьями, Пусть все, в свой час, считаются с тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье, Часов и дней неумолимый бег, - Тогда весь мир ты примешь как владенье, Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

Кто автор сих строк, поскольку знаю на эти слова песню многоточия - фристайл.
Интересно, это ихнее или нет.

Исполненный греха, без разума и воли,
Непорочен и тщеславен человек.
Куда ни погляди - одни утраты, боли
Ему терзают плоть и душу целый век.
Едва уйдут одни - на смену им иные,
Все в мире для него страдания сплошные:
Его друзья, враги, любимые, родные.
Анна Брэдстрит

ВСЕРАЗЛИЧНЫЕ КОГДА БЫ

Когда бы я мог распотрошить Вселенную
И вырвать наружу ее кишки
Я стал бы добро-спокойно-нетленным
И перестал бы подыхать с тоски

Когда бы я мог разорваться на части
И разбежаться на все четыре стороны
Я наверное заорал бы от счастья
А все несчастья вырвал бы с корнем

Когда бы я мог любить естественно
А не безобразно-платонически-бездарно
Я всё пространство заполнил бы песнями
Не имеющими общего с чадом угарным

Когда бы не умерла моя надежда
(А ведь надежда, как известно, умирает последней)
Я бы посеял радость безбрежную
И заразил бы ей всех соседей

Когда бы я мог не писать стихов
И песен глупых не сочинять
Наверное я не был бы таким психованным

...Впрочем, вам этого не понять...

А. Заев

Жизнь научит...

Жизнь научит смеяться сквозь слезы,
Жизнь научит бесстрашным быть в страхе,
Усмехаться в ответ на угрозы,
Не дрожать, когда лают собаки.
Жизнь научит любить, кого любишь,
Ненавидеть, кого ненавидишь,
Забывать то, чего не забудешь,
И не видеть того, что видишь.
Полагать за реальность кошмары
И во лжи видеть горькую правду,
Принимать хладнокровно удары,
Презирать и презренье, и славу.
Жизнь научит ценить, что теряешь,
Не жалеть того, что имеешь,
И прощать то, чего не прощаешь,
И не верить тому, чему веришь.
И, командуя, слушать команды,
И лететь на потерянных крыльях...
Жизнь научит быть сильными - слабых,
Жизнь научит быть слабыми - сильных.

Подражание армянскому

Я приснюсь тебе черной овцою
На нетвердых, сухих ногах,
Подойду, заблею, завою:
"Сладко ль ужинал, падишах?
Ты Вселенную держишь, как бусу,
Светлой волей Аллаха храним...
И пришелся ль сынок мой по вкусу
И тебе и деткам твоим?"

А.Ахматова

Байт за байтом

Байт за байтом...
Стираются символы мёртвых наречий...
Байт за байтом...
Тускнеют светила далёких эпох...
Байт за байтом...
Стихают команды и грохот картечи...
Байт за байтом...
В труху превращается вековой мох...

Байт за байтом...
Уходят герои в кромешную тьму...
Байт за байтом...
Всё тонет во вспененном времени море...
Байт за байтом...
Теряются цели в рутинном дыму...
Байт за байтом...
Крушатся мечты жерновами историй...

Темная ночь — люциферова пасть.
Входит Ананке. Меняется власть.
Птички уснули в саду.
Из-за еловых мистических лап
С мутного дна поднимается храп
Рыбки уснули в пруду.

Свечка то гаснет, то снова горит.
Странный подонок над крышей парит.
Дверь ни одна не скрипит.
Бледные призраки льют лимонад
С башни, где, слушая вопли менад,
Мышка за печкой сидит.

Жарится хлеб. Отворяется склеп.
Плеск и движенье на черном стекле.
Что нам за дело с тобой,
Коль над травой-муравой — огоньки,
Кто-то выходит из черной реки,
Кто-то вздохнул за стеной.

Черное небо, кладбищенский холм,
Шорох речных покидаемых волн,
Сети, обломок блесны.
Черные раки в заплечья впились...
Входит! Я слышу, как хлюпает слизь...
- Спи, моя радость, усни.

доpога

Откpой мне душу - попpосил меня священник,
Я помогу тебе избавиться от зла,
Ты, как и все - своих поpоков пленник,
Hо станет и твоя душа бела.
Hо я боялся тяжести лишиться -
Пусть это зло, но я к нему пpивык,
К тому же не легко вот так откpыться,
Когда годами ты скpывал свой лик.
Я отказался, и печаль застыла
В глазах, желавших в мою душу заглянуть,
Пусть мой удел забвенье и могила,
Hо к ней я буду пpолагать свой путь.
И я ушел из Дома Покаяний,
Чтоб снова окунуться с головой
В миp суетный веселья и стpаданий,
Чтоб жить и pадоваться, что пока живой.
Hо чем я дальше шел своей доpогой,
Тем становилась ноша тяжелей,
И я pешил опять веpнуться к Богу,
Чтоб сбpосить гpуз пpоклятый чеpных дней.
Священник ждал меня у входа, как и пpежде,
Он улыбнулся, пpедложил войти,
И в сеpдце снова вспыхнула надежда -
Меня поддеpжат на моем пути.
Я все сказал ему, как думал, без утайки,
Всю душу на алтаpь пpед ним излил,
И ужас, что застыл в глазах бедняги
Меня pасстpоил, но не удивил.
Дрожа от страха, он смотpел под ноги,
Боясь, что я поймаю его взгляд,
И я опять пошел своей доpогой,
Тепеpь я знал - в конце доpоги - ад.

И раскатился Божий глас:
"О человечий род нелепый,
Вы все умом и знаньем слепы,
И тот, кто, слабый, отступал,
И кто в гордыне восставал".
Вы разных сектах гнули выи,
Чтоб были прокляты другие
(Но, кто учил вас, знать не мог,
Что думает об этом Бог).
Конец пришёл безумству света,
До вас мне больше дела нету.
А ведь хотел глупцам помочь.
Болваны проклятые, прочь!
Свифт Д. Судный день.

Предисловие

Белогвардейская тоска,
И ожидание войны,
И у горячего виска
Свистят снаряды тишины...
Бессильный окрик старшины,
И плоть становится узка...
А я стою на берегу
И провожаю пароход,
Ушедший в первую пургу,
Ломающий некрепкий лед,
Я точно знаю, ЧТО нас ждет,
И слова молвить не могу.
На рубежах каких-то лет
Стоит усталый наш отряд,
Встречая пасмурный рассвет
Который день уже подряд
О нас уже не говорят,
Поскольку нас почти что нет.
И, облекая слово в сталь,
По одному уходим в ночь,
Уходим в август и февраль,
Чеканя шаг. Отсюда! Прочь!
Нас не спасти. Нам не помочь.
Мы проиграем. Очень жаль...

Как будто сам Бог у меня за спиною
(Треножник из бронзы украсила вязь),
Он водит моею дрожащей рукою,
Небес и земли повелитель и князь.
Мишель Нострадамус, Центурия I.

Наша песня

Всё в капканах бед и обид,
Душит землю слепая злоба.
А над городом стук копыт,
Словно гвозди бьют в крышку гроба.
Тощих фонарей мутный свет:
Раз пророки спят, небо - немо!
Откровенья - бред, откровенных - нет!
Не горят огни Вифлеема!
Век еще живет, мир еще не стар,
И слепой поэт помнит Музу.
А планета мчит, как бильярдный шар,
И вот-вот закатится в лузу.
Там в сетях систем уже много лет,
Завершив свой бег бесполезный,
Мертвые шары вспыхнувших планет
Повисают над звездной бездной.
Мы спасемся, мы выросли в пене битв,
И оружье у нас любое -
От молитвы, похожей на пьяный хрип,
До бессильных смертей героев!
Нас столетьями вскармливал старый сон,
Что придет наш Спаситель светлый.
Приходили, помногу, из всех времен,
Но земля покрывалась - пеплом!
Птиц и ангелов убивают - влет...
Притерпелись, долой химеры!
И надежды нет, но ведь Он придет,
Наша память и наша вера!

О Фрейд прозорливый, любимец богов!
На помощь тебя призываю!
Тебе одному, толкователю снов,
Больную сию поручаю!

Ты вмиг разберешься (твой глаз - ватерпас,
Твой нос - чудодейственный компас),
Какой тут могучий психозов запас
Плюс неполноценности комплекс.

Твой дар - пусть мне будет порукою он -
Несчастную вырвет из бездны.
Изыди, величия мания, вон!
Психоз депрессивный, исчезни!

ЧЕТЫРЕ ВСАДНИКА


Конь, что белей, чем чистый лист,
И всадник, метящий стрелой,
Победой окропив плащ свой,
Летит быстрей орла.

Конь рыжий, словно дикий лис,
Наездник, весь в броне стальной,
С мечом в руке, палач людской,
Несет зачатки зла!

Как ворон черен третий конь,
И всадник, что хранит покой,
Судить и миловать готов по линии весов.

Конь бледный! Следом волчий вой!
Наездник, в рясе гробовой,
Коварный повелитель снов
С ключами от оков!


И следовал за ними ад.
Добра и Зла святой отряд!

НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ. ТОСКЛИВО...

А просто не случилось ничего...
А просто ничего не происходит...
И мутная тоска на мир нисходит,
Не обходя и дома моего...

А просто не случилось ничего...
Деревья пожелтели - и застыли...
И та же морось неуютной пылью...
И недоумирание всего...

А просто не случилось ничего...
Похоже даже - вряд ли что случится...
И недоумевающие птицы, -
Им не понять, наверное, того,

Что просто не случилось ничего...
Что те же улицы... автобусы... трамваи...
Что тот же ветер листья развевает...
Что миру нужно только одного ----

Какой-то перемены волшебство
Пускай коснется стынущей природы,
И даже пусть начнутся непогоды...
...Но снова не случилось ничего...

АНТИГЕРОИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА

Пытаясь утопнуть в Море Забвения
Он разыскивал крупный камень
Его терзали тупые сомнения
И будто держали руками

В голове голоса раздавались тихие
Очень тихие но настойчивые
Они обращали внимание на психику
Весьма, на их взгляд, неустойчивую

Они обращали внимание на радости
Коих, по их мнению, множество
Они пытались ставить знак равенства
Между святостью и убожеством

Они шептали - вокруг оглянись-ка ты
Согласись что природа гармонию любит
Что возле тебя не одни скоты
А по большей части культурные люди

Голоса голосили крикливым шепотом
Умоляли семь раз отмерить
И делились своим собственным опытом
В области “жить, любить и верить”

Сначала они деликатны были
Как прирожденные дипломаты
Потом о приличиях позабыли
И в аргументы вплелись маты

Голоса завопили: ну что ты как баба
Мы ж доброму учим, мать твою ё*!..
А он... Он нашел камень неслабый
Сказал: “Да ну вас!” - нырнул и утоп...

Однажды маятник качнется,
И, споро набирая ход,
Судьба отчаянно взбрыкнет
Не хуже злого иноходца.

Клубок, запутанный котенком -
Событий призрачная вязь.
Восторг. Полет. Паденье. Грязь.
Но что за чем? Светло и звонко

Смеется мудрый кукловод,
Перебирая в пальцах жизни.
Герой? Любовник? Третий лишний?
Какая разница? Вот-вот

Из строя минусов и плюсов
Шагнет навстречу сотням глаз
Мой незатейливый рассказ.
Начнем? И маятник качнулся…

За иноверие сжигают на кострах всех,
Преданно хранящих свой секрет,
И распинают на неправильных крестах
Под рев толпы и лунный свет.
Дух чернокнижия витает в небесах.
Звучат в народе недоверия слова.
Сомненья, стоны, молитвы и страх
Для церкви лучшие дрова.

И ещё одно:

Я на коленях. Нет просвета. Лишь только тени на стене.
Священник молча в час рассвета молиться будет обо мне.
Не камерной решетки ребра оставят след в моей спине.
6000 вольт потоком света - последний трон в моей судьбе.

Летопись времен донесет векам
О сраженьях тьмы и света.
Молодая кровь на моих руках
Превратит листы в горстку пепла!
Могила крысиных костей. Противный отсыревший пол.
И мой путь как всегда бесконечно далек в те места, где я еще не был.

На черном перекрестке вновь сияют звезды,
И мою машину возносит к небесам!
Как конь и кобылица судьба моя резвится,
Но в этой колеснице я ею правлю сам.
На черном перекрестке пролиты кровь и слезы,
И мое сознанье разбито о гранит.
На век остановиться душа моя стремится,
И все, чему не сбыться, вокруг меня горит.

Каждый выбирает для себя
Каждый выбирает для себя -
Женщину, религию, дорогу;
Дьяволу служить или пророку -
Каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе -
Слово для любви и для молитвы;
Шпагу для дуэли, меч для битвы -
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе -
Щит и латы, посох и заплаты;
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя -
Выбираю тоже - как умею.
Ни к кому претензий не имею…
Каждый выбирает для себя…

QUOTE (Flyer Дата Monday @ 18 October 2004, 22:03)

Заповедь. Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, Кто автор сих строк, поскольку знаю на эти слова песню многоточия - фристайл. Интересно, это ихнее или нет.

Это Редьярд Киплинг в переводе Лозинского. Исходное стихотворение называется если ("If")

Роберт Рожденственский
* * *
На Земле
безжалостно маленькой
Жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую...
И однажды -
прекрасным утром -
постучалась к нему в окошко
небольшая, казалось, война...
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
И маленькую -
по размерам -
шинель.

... А когда он упал -
некрасиво, неправильно,
В атакующем крике вывернув рот,
То на всей земле
не хватило мрамора,
Чтобы вырубить парня в полный рост!

единорог и все остальные
Пожалуйста, указывайте авторов стихотроверий, которые Вы приводите.

Nazgul
я ни одного автора никогда не записываю(у меня файл такой) и очень редко помню кто то написал, единственное что я помню это вверху лермонтов написал и " предсказание" тоже он

СВЯЗЬ ВРЕМЕН

Из былей и легенд седого прошлого,
Средь старых стен и намогильных плит,
Где пену с губ роняющие лошади
В полете обгоняют стук копыт,
Где струги и ладьи, давно отплывшие,
И стук щитов, похожий на прибой...
Где падают друзья, за всё простившие
И в этот миг прощенные тобой.
... К нам прошлое идет само собою,
И мы вдыхаем, как горячий дым,
И простоту, и мужество мужское,
И всё, что вообще зовем мужским.
Вдыхаем аромат степей ковыльных,
Звон сабель, стрел смертельных суету,
Чтобы не впасть в беспамятство бессилья,
Вдыхаем Правду, Честь и Доброту.
Не очень это просто - стать мужчиной,
Но с прошлым нас навек связала нить,
Где предок мой стоит в ряду былинном,
На шаг не позволяя отступить.

(есть подозрение что это белянин)

Евтушенко

КАРЬЕРА

Ю. Васильеву

Твердили пастыри, что вреден
и неразумен Галилей,
но, как показывает время:
кто неразумен, тот умней.

Ученый, сверстник Галилея,
был Галилея не глупее.
Он знал, что вертится земля,
но у него была семья.

И он, садясь с женой в карету,
свершив предательство свое,
считал, что делает карьеру,
а между тем губил ее.

За осознание планеты
шел Галилей один на риск.
И стал великим он... Вот это
я понимаю - карьерист!

Итак, да здравствует карьера,
когда карьера такова,
как у Шекспира и Пастера,
Гомера и Толстого... Льва!

Зачем их грязью покрывали?
Талант - талант, как ни клейми.
Забыты те, кто проклинали,
но помнят тех, кого кляли.

Все те, кто рвались в стратосферу,
врачи, что гибли от холер,-
вот эти делали карьеру!
Я с их карьер беру пример.

Я верю в их святую веру.
Их вера - мужество мое.
Я делаю себе карьеру
тем, что не делаю ее!
1957

Твердят христиане: "Всесилен Христос".
Ну, как не дивиться той силе!
Какой бы всесильный безропотно снес,
Когда его смертные били!
Нам хвалят евреи свое божество,
О добром твердят Иегове.
Он добрый? Как странно! Тогда отчего
Он требует жертвенной крови?!
Обряды персидские дико смешны.
Царю удивляюсь Хосрову
Ведь, чтобы "очиститься", персы должны
Умыться... мочою коровы.
Разумностью, логикой веры своей
И ты не хвались, мусульманин!
В дороге пройдя мимо сотен камней,
Лишь в Мекке целуешь ты камень.
Религия хитрым сплетением слов
Силки для людей расставляет.
Различны силки - неизменен улов:
Глупец в них всегда попадает.

Заболоцкий
ВЧЕРА, О СМЕРТИ РАЗМЫШЛЯЯ

Вчера, о смерти размышляя,
Ожесточилась вдруг душа моя.
Печальный день! Природа вековая
Из тьмы лесов смотрела на меня.

И нестерпимая тоска разъединенья
Пронзила сердце мне, и в этот миг
Все, что услышал я - и трав вечерних пенье,
И речь воды, и камня мертвый крик.

И я, живой, скитался над полями,
Входил без страха в лес,
И мысли мертвецов прозрачными столбами
Вокруг меня вставали до небес.

И голос Пушкина был над листвою слышен,
И птицы Хлебникова пели у воды.
И встретил камень я. Был камень неподвижен,
И проступал в нем лик Сковороды.

И все существованья, все народы
Нетленное хранили бытие,
И сам я был не детище природы,
Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!
1936

Вырезано несколько лет назад из районной газеты. Не знаю, чем зацепило…

Вячеслав Перевощиков

СОЛДАТАМ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ

Я из тех, кто не вернулся.
Я из тех, кто навсегда
Вдавлен в душные могилы
Черной палицей креста.

У меня под сердцем пуля.
Я – мальчишка с сединой,
Поцелованный осколком
В свой последний – первый бой.

Я пропал, я не вернулся.
Мне глаза войной сожгло.
Я о смерть в бою споткнулся,
Где метелью пуль мело.

Я, наверно, крикнул: «Мама!»,
Сжав земли кровавый ком,
И, наверное, в миг последний
Свой родной припомнил дом.

Для меня не пожалели
В этой жизнь путь отлить:
Восемнадцать – ровно столько,
Сколько лет я смог прожить.

Я сгорел до пепла в танке,
Не успев и полюбить,
И детей мной не рожденных
Враг сумел со мной убить.

И моей несчастной маме
Не качать уже внучат.
Лишь копейки гробовые
За сыночка ей вручат.

Зимние сумерки.

Неба черного металл.
Криком красный мрак пронзая,
Воронья густая стая,
В мертвом парке правит бал.

В тучах месяца оскал;
В тусклом свете, завывая,
Князя тьмы поземка злая
Гонит каркающий вал.

Месят, мечут грязь и кал,
Падаль клювами терзая.
Стынет улица пустая,
Залит светом бальный зал.

Церковь. Мост. Приют. Вокзал.
Жизни данность испитая.
Скатерть, красным залитая.
Парус. Ветер. Кровь.Канал.

(Георг Тракль, перевод на русский Игоря Болычева).

Пророки.

И ныне есть еще пророки,
Хотя упали алтари,
Их очи ясны и глубоки
Грядущим пламенем зари.

Но им так чужд призыв победный,
Их давит власть бездонных слов,
Они запуганы и бледны
В громадах каменных домов.

И иногда, в печали бурной,
Пророк, не признанный у нас,
Подъемлет к небу взор лазурный
Своих лучистых, ясных глаз.

Он говорит, что он безумный,
Но что душа его свята,
то он, в печали многодумной,
Увидел светлый лик Христа.

Мечты Господни многооки,
Рука дающего щедра,
И есть еще, как он, пророки -
Святые рыцари добра.

Он говорит, что мир не страшен,
Что он - Зари Грядущей князь...
Но только духи темных башен
Те речи слушают, смеясь.

(Николай Гумилев, вообще мой любимый поэт).

Арустамьян Георгий

То Ли Мир, То Ли Бой

Между ночью и днём,
Между светом и тьмой -
То ли взрыв, то ли гром,
То ли трель, то ли вой...

Между льдом и дождём,
Между дном и волной -
То ли смех, то ли стон,
То ли мёд, то ли гной...

Между явью и сном,
Между мной и тобой -
То ли Бог, то ли гном,
То ли мир, то ли бой...

Мы в 18 мечены войной.
Контузиями, швами, седеной...
И повторяется один и тот же сон
Разведдозор зажат со всех сторон.
Осталось только треть последнего рожка.
Осколками поранило дружка.
Прицельно бьют в упор гранотаметы
Доделывая страшную работу...
Прости маманя... вырвана чека,
И хищно смерть оскалилась в руках.
Глаза открыты, за окном темно
И вроде бы забыть пора давно.
И вновь всплывают в памяти картинки
Чеченки, русские и осетинки.
С детьми идут дорогой в никуда,
Разрушенные бросив города.
Сожженые обстрелами аулы,
Тележки катят, волокут баулы...
А многие уходят на легке.
И канонаду слышно в далеке.
В глазах их боль, растерянность и страх
Средь пепелища на семи ветрах.
Зачистка. Тень крадется по стене.
Мелькнуло что-то темное в окне...
Чуть шорох! Очередь, гранату! Гулкий взрыв!
Кто раньше выстрелеть успал тот жив
Писали редко как придется пару строк
Прости маманя, между строк писать не мог,
Все расскажу потом, уходим в бой...
Мы в 18 мечены войной...

Несу свой дзен
С горы в долину.
Тяжелый, сволочь!

о дуэли

Не важно то, что вас нечаянно задели,
Не важно то, что вы совсем не из задир,
А важно то,что в мире есть еще дуэли,
На коих держится непрочный этот мир.

Не важно то, что вы в итоге не убиты,
Не важно то, что ваша злось пропала зря,
А важно то, что в мире есть еще обиды,
Прощать которые обидчику нельзя.

Не важно то, что вас мутит от глупой позы,
Не важно то, что вы стреляться не мастак,
А важно то, что в мире есть еще вопросы,
Решать которые возможно только так.

Не важно то, что для дуэли нет причины,
Не важно то, что ссора вышла из за дам,
А важно то, что в мире есть еще мужчины,
Которым совестно таскаться по судам.

Вопросы, на которых нет ответа

- Мам, кто я?
- Таджичка, милая.
- Так почему же мы не в Таджикистане,
Где я жила б с моими братьями?
И почему все время мы меняем
Города и страны, и от чего же я
Не знаю, что мне ответить на простой вопрос: Кто я?

- Мам, где дом мой?
- В Таджикистане милая.
- Так почему же я не в нем?
И отчего всегда мы в переездах,
И с новыми людьми, друзьям сказав прощай?
Когда же мы закинем чемоданы
В кладовку, чтоб не было в них нужды?
Когда же полежим спокойно на тапчане
И послушаем журчание воды
В ручье, который рядом с домом?
Ответь когда я буду там, откуда родом?

- Мам, как говорят в Таджикистане?
- На таджикском, милая.
- Так почему же не знаю я его?
И отчего же он английским заменился?
И как мне говорить с людьми потом,
Когда мы наконец домой к нам возвратимся?

- Не знаю, милая, вопросам этим
Не ищи ответ так рано
Пройдет немного времени и сами
Разгадки на загадки эти
Отыщутся не не нанеся нам раны.

Милицанер гуляет строгий
По рации своей при том
Переговаривается он
Не знаю с кем - наверно
С Богом

И голос вправду неземной
Звучит из рации небесной:
О ты, Милицанер прекрасный!
Будь прям и вечно молодой
Как кипарис цветущий

Д. Пригов

Завет.

Будь молчалив. Скрывай свои желанья
Бездумною улыбкой паяца.
Ни в час тоски, ни в миг очарованья
Ты маски не снимай с лица.

Будь равнодушен. Жалости иль гневу
Души своей осилить не давай.
Слагай созвучья строк, но тайного напева
Ни другу, ни врагу не открывай.

Как золото скупец, ревниво и тревожно
Скрывай богатство дум, и грусти, и надежд.
Будь пошляком среди толпы ничтожной,
Невеждою - среди невежд.

Они простят и встретят снисхожденьем
И лжи, и клеветы им всем знакомый яд,
Позор предательства и низость преступленья,-
Но превосходства не простят.

В закат уходят те, кому вернуться надо
И обагряет солнце их усталый шаг
Ты знаешь, может, всех их ждет награда
А, может быть, в ночи “последний” враг

Как знать о том, какую песню сложат
И, что расскажут нам потом о них
Сейчас их это вовсе не тревожит
Хоть в книге судеб мало так живых

Они уходят в солнце, тонут в крови
Суровы, им приказ последний дан
Но Родина их не заметит доли
Нет разницы Чечня или Афган

С тем, кто пришел лишь разговор короткий
Откуда ты, и что…Чечня, Афган…
Ребята память топят в горькой водке
Давай за них поднимем свой стакан

Еще за тех, кто не вернулся с боя
В сухом песке застыл или в горах затих
За тех, мы свой стакан поднимем стоя
И будет вечной память пусть о них.

Tertium Datur

Как просто, мой друг, как просто
Страну подровнять, как грядку!
Построенные по росту
Рассчитаны по порядку.
Как просто стремиться строем,
Колонны сдвоив и строив,
И если не быть героем -
По крайности, чтить героев.
Чеканная четкость шага,
Сверкающий грохот меди,
Возвышенный трепет флага,
Зовущего нас к победе,
Эстетика ясных взглядов,
Державная мощь порыва,
Ритмичный рефрен парадов -
Как просто и как красиво!

Как просто, мой друг, как просто
Громить и клеймить кумира:
Империя есть короста
На теле больного мира.
И все, что она ударно
Раздельно творит и купно -
Бессмысленно и бездарно,
Чудовищно и преступно.
Как просто воскликнуть: "Быдло!"
Презрительно сплюнуть: "Стадо!"
Пожаловаться: "Обрыдло!"
И даже всплакнуть: "Не надо..."
Как просто врагом державы
Стоять на пути парада
И знать, что они - не правы,
А правда - твоя награда!
Но если... Что делать, если
Ошибочны обе схемы,
И тот, кто в высоком кресле
Сидит во главе системы -
Конечно, порочен - верно! -
И вера его недужна,
Но все ж, не избегнув скверны,
Он делает то, что нужно?
Воспеть ли хвалу солдату?
Воздать ли хулу оплоту?
Над пропастью - по канату...
Сквозь сумерки - по болоту...

Тёмные эльфы

Наш лес был одет изумрудом листвы,
Венки мы сплетали из юных цветов,
Мы слышали голос земли и травы,
Мы слышали голос волшебных лугов.

В тот день потемнело лазурное небо,
На землю ступила людская нога.
В дубравах теперь лишь тела павших эльфов,
И дым от пожаров ушел в облака.

И пал король, сгустилась мгла,
Горит огонь, мертва весна...

Среди нас были те, кто забыл зло людей,
Кто простил им убийство родных.
Ненавидят они своих бывших друзей,
С ними в битвах сражаемся мы еще злей,
Эльфы Света - зовут теперь их.

Но помня еще тех, кого мы любили,
Мы людям за слезы и кровь отомстим.
Друзей своих павших еще не забыли,
Мечей своих в ножны еще не вложили,
Мы - Темные Эльфы, и путь наш один.

Огни их пожаров взметнутся до неба,
Рекою их кровь потечет по земле.
И сними погибнут все те, кто нас предал,
Знамен полотнища осыплются пеплом,
И души людские исчезнут во мгле.

Мы Темные Эльфы последней весны,
Мы Свет ненавидим, хоть в нем рождены...

Мы верим, что когда-нибудь
Мы свой найдем очаг,
Но до тех пор нам не свернуть,
И властелин наш - Мрак.

Добавлено:
Старый дом
На горе огромный дом,
Словно серых улиц трон,
Дождь и сырость в доме том,
Стены рушат топором...

Мрак и ветер там в ночи,
Черти бесятся в пыли,
Это храм слепого зла,
Он покинут навсегда!

Ветхий и усталый дом
Поет свой последний стон,
Он прибежище теней,
Он гора среди камней!

Сколько нот камней обвал?
Сколько лет бетонным швам?
Сколько злых и скверных слов?
Сколько длится этот снос?

Добавлено:
Во тьме.

В нас много лжи,
И мало чести,
Никто из нас теперь не свят.
Наш мир растерзан
Солью низкой лести,
И злобой будущего дня объят.

В нас нету слез,
За то есть много боли,
И в боли мы забыли про себя.
У нас нет сил,
И нету силы воли,
И мы твердим, что все это судьба.

И мы живем
На дне глубокой ямы,
И тьма ее нам вырвала глаза.
Но мы живем,
И горем нашим пьяны!
Живем забыв про небеса...

Добавлено:
Страх
Уснуть – и больше не проснуться
Уйти – и больше не вернуться,
Упасть – и больше не подняться,
Узнать – и больше не …

Добавлено:
В земные страсти вовлеченный,
Я знаю, что из тьмы на свет
Однажды выйдет ангел черный
И крикнет, что спасенья нет.
Но простодушный и несмелый,
Прекрасный, как благая весть,
Идущий следом ангел белый
Прошепчет, что надежда есть.


Ну, как ?

Люди

Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне
Нарисуй мне портреты погибших на этом пути...
Покажи мне того, кто выжил один из полка,
Но кто-то должен стать дверью, а кто-то замком, а кто-то - ключом от замка...

Где-то есть люди, для которых есть день и есть ночь,
Где-то есть люди, у котороых есть сын и есть дочь.
Где-то есть люди, для которых теорема верна...
Но кто-то станет стеной, а кто-то плечом, под которым дрогнет стена.
© В. Цой

Максимилиан Волошин "ПУТЯМИ КАИНА
МАГИЯ
1

На отмели Незнаемого моря
Синдбад-скиталец подобрал бутылку,
Заклепанную
Соломоновой печатью,
И, вскрыв ее, внезапно впал во власть
В ней замкнутого яростного Джинна.
Освободить и разнуздать не трудно
Неведомые дремлющие воли:
Трудней заставить их себе повиноваться.
2

Когда непробужденный человек
Еще сосал от сна благой природы
И радужные грезы застилали
Видения дневного Мира, пахарь
Зажмуривал глаза, чтоб не увидеть
Перебегающего поле фавна,
А на дорогах легче было встретить
Бога, чем человека,
И пастух,
Прислушиваясь к шумам, различал
В дыханье ветра чей-то вещий голос.
Когда разъятые
Потом сознаньем силы
Ему являлись в подлинных обличьях
И он вступал в борьбу и в договоры
С живыми волями, что раздували
Его очаг, вращали колесо,
Целили плоть, указывали воду, —
Тогда он знал, как можно приневолить
Себе служить Ундин и Саламандр,
И сам в себе старался одолеть
Их слабости и страсти.

3

Но потом,
Когда от довременных снов
Очнулся он к скупому дню, ослеп
От солнечного света и утратил
Дар ясновидения
И начал, как дитя,
Ощупывать и взвешивать природу,
Когда пред ним стихии разложились
На вес и на число — он позабыл,
Что в обезбоженной природе живы
Все те же силы, что овладевают
И волей и страстями человека.

4

А между тем в преображенном мире
Они живут.
И жадные Кобольты
Сплавляют сталь и охраняют руды.
Гнев Саламандр пылает в жарких топках,
В живом луче танцующие Эльфы
Скользят по проволокам
И мчатся в звонких токах;
Бесы пустынь, самумов, ураганов
Ликуют в вихрях взрывов,
Дремлют в минах
И сотрясают моторы машин;
Ундины рек и Никсы водопадов
Работают в турбинах и котлах.

5

Но человек не различает лики,
Когда-то столь знакомые, и мыслит
Себя единственным владыкою стихий:
Не видя, что на рынках и базарах
За призрачностью биржевой игры
Меж духами стихий и человеком
Не угасает тот же древний спор;
Что человек, освобождая силы
Извечных равновесий вещества,
Сам делается в их руках игрушкой.

6

Поэтому за каждым новым
Разоблачением природы ждут
Тысячелетья рабства и насилий,
И жизнь нас учит, как слепых щенят,
И тычет носом долго и упорно
В кровавую расползшуюся жижу,
Покамест ненависть врага к врагу
Не сменится взаимным уваженьем,
Равным силе
Когда-то сдвинутой с устоев человеком.
Каждой ступени в области познанья
Ответствует такая же ступень
Самоотказа;
Воля вещества
Должна уравновеситься любовью.
И магия:
Искусство подчинять
Духовной воле косную природу.

7

Но люди неразумны. Потому
Законы жизни вписаны не в книгах,
А выкованы в дулах и клинках,
В орудьях истребленья и машинах.

30 января 1923

Партиям СПС и «Яблоко» - посвящается

Прощай, свободная Россия,
Страна надежды и свобод.
Я вижу вышки смотровые,
В ряды построенный народ.

Я слышу песни по приказу,
Я вижу слезы без надежд...
Свободу топчут, как проказу,
Колонны хамов и невежд.

Идут Едиными рядами,
И с президентом победят
Свободу слова - нашу с Вами -
Отряды радостных ребят.
Шагают плотно, рядом, вместе!
И негде Яблоку упасть...
И все сильней видна в медведе
Его коричневая масть.

И вот ни права нет, ни лева...
"Вперед, за "Родину", ату!
Крыла отрублены от тела
и тихо канут в пустоту...

Ну что ж, работайте и ждите!
Четыре года - малый срок.
На пользу Дела обратите
Сей скорбный, памятный урок.

Д Е М О Н

Задумчиво, в объятьях чёрных крыл,
Сидел он, гордый, на краю утёса
И мрачный взор его в себе таил
Тоску и боль, и знанье и угрозу.
И так случилось, ангел среброкрылый
Над тем утёсом горным пролетал,
И благостный в своих красе и силе,
С такою речью к демону воззвал:
«Скажи мне, гений мрачной пустоты,
Зачем не в бездне, на погибель всем народам,
Мятежные свои лелеешь мысли ты,
А здесь смущаешь красоту природы?
Тоска и мрак – удел твой вечный,
Веселья радостный ты ненавидишь шум,
И так тоскуя и метаясь бесконечно,
Ты будешь принуждён смирить свой гордый ум!»
Поднялся демон, гневно распростёр крыла,
И яростным огнём сверкнул во взоре,
И прозвучали громко гордые слова,
Заставив в страхе содрогнуться горы:
«Да, я вовек покоя не найду,
Под Господа проклятья вечным словом,
Но лучше буду править я в аду,
Чем пресмыкаться пред его престолом!»
«Гордыни непомерной полон ты, -
Промолвил ангел, словно в назиданье, -
Не ищешь ни любви, ни красоты,
А жаждешь лишь запретного познанья».
Но демон не вступил в напрасный спор,
Лишь улыбнулся тихо и печально,
И на посланца Божьего укор
Ответил он презрительным молчаньем.
Смущённый ангел в небо воспарил,
И золотой звездой умчался в Божию обитель,
А демон вслед ему проговорил:
«Я сам судьбе своей судья и повелитель!»

Снял он обувь - стал пониже,
Снял пальто и стал худее.
Без костюма - лоск пожиже,
Без очков - на вид глупее.

Шапку скинул - плешь наружу,
Без перчаток - руки-крюки.
Без жилета грудь поуже,
Зубы вынул - хуже звуки.

Без портфеля вид попроще,
Без мобильника - как нищий.
Скинул майку - вовсе тощий,
Сбрил усы - такой носище!

Посмотрела - засмеялась!
Как важна вещей опека!
Снять трусы ему осталось -
И не будет человека.

но гражданином быть обязан...

Прекрасен блеск военных униформ.
Любые комментарии излишни.
Чем больше в мире всяческих реформ -
тем суть его страшней и неподвижней.

Прогресса нет - есть пруд, а не река.
Меняются, пожалуй, только даты.
Во все века, на всех материках,
ценились не Сократы, а солдаты -

готовые безропотно служить,
пока за них и мыслят, и решают.
Политики мешают только жить -
а умирать нисколько не мешают.

Воистину святое ремесло -
вести на смерть толпу себе подобных.
Победы, что оно нам принесло,
в учебниках расписаны подробно.

Какие были ставки на кону!
Любая ложь всегда рожала тройню!
Народы торопились на войну
как тощие быки на скотобойню.

Взрывалось залихватское "ура"
над грохотом ликующего марша -
и вырастала новая гора
сырого человеческого фарша.

Всемирная история проста:
сегодня мы их - а потом они нам!
Проблема лишь в параметрах креста:
быть Человеком - или гражданином...

Книг на земле, что капель в море;
ни выпить море, ни обнять.
Не важно, что писали в книгах,
а важно, что ты смог понять.

Руми


Осел, бредущий с грузом книг,
нисколько не умней
Везущего охапку дров
или мешок камней.

Саади

Жизнь......

Колыбель. Пеленки. Плач.
Слово. Шаг. Простуда. Врач.
Беготня. Игрушки. Брат .
Двор. Качели. Детский сад.

Школа. Двойка. Тройка. Пять.
Мяч. Подножка. Гипс. Кровать.
Драка. Кровь. Разбитый нос.
Двор. Друзья. Тусовка. Форс.

Институт. Весна. Кусты.
Лето. Сессия. Хвосты.
Пиво. Водка. Джин со льдом.
Кофе. Сессия. Диплом .

Романтизм. Любовь. Звезда.
Руки. Губы. Ночь без сна.
Свадьба. Теща. Тесть. Капкан.
Ссора. Клуб. Друзья. Стакан.

Дом. Работа.
Дом. Семья.
Солнце. Лето.
Снег. Зима.

Сын. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Любовница. Постель.
Бизнес. Деньги. План. Аврал.
Телевизор. Сериал.

Дача. Вишни. Кабачки.
Седина. Мигрень. Очки.
Внук. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Давление. Постель.

Сердце. Почки. Кости. Врач.
Речи. Гроб. Прощанье. Плач.

QUOTE

Милицанер гуляет строгий По рации своей при том Переговаривается он Не знаю с кем - наверно С Богом И голос вправду неземной Звучит из рации небесной: О ты, Милицанер прекрасный! Будь прям и вечно молодой Как кипарис цветущий Д. Пригов

Этажи жизни

Прерывая полёт осознаньем о страхе паденья
Мир впивается в сердце осколками прожитых дней.
Затянулся ошейник, - на шее поводья смиренья
Не задушат, а жаль… Мне бы вниз, под откос этажей.

Боль в груди /кровь опять подают с перебоем питанья/
Оголённой проводкой по телу обугленных фаз…
Тяжесть кованых крыльев приляжет на плечи сознанья
Горькой правдой хмельного рассудка да солью из глаз.

Подоконник последней ступенькой, - все карты открыты.
Я азартный игрок, но для Вечности - Тени не в счёт…
Разбиваются слёзы подбитою птицей о плиты…
Только пепел от жизни и память,… и этот «полёт».

Пять минут пустоты… Ток по клеткам…и пульс напрямую.
Закрывают глаза, словно дверь. И немое кино…
Выхожу. Мой этаж, - пункт отправки в систему иную,
Новый берег, чужая программа, другое окно.

20.12.2004.

© Fenix 86

PS. «Я стрелял холостыми, я вчера был живой…» /©ДДТ «Мёртвый город. Рождество»/.

И к черту всякие морали,
Возьму тебя без лишних слов,
Инстинкт проснулся - плоть играет!!!
Что наша жизнь? - Игра полов!

Краморов Д.

[COLOR=gray]Pourquoi pas[COLOR=gray]

Две капли сверкнут, сверкнут на дне,
Эфес о ладонь согреешь.
И жизнь хороша, хороша вдвойне,
Коль ей рисковать умеешь.
Pourquoi pas, Pourquoi pas, почему бы нет.
Pourquoi pas, Pourquoi pas,
Коль жизнью рискнуть сумеешь,
Pourquoi pas, Pourquoi pas, почему бы нет?
Хитри, отступай, играй, кружись,
Сживая врага со свету.
А что же такое жизнь? А жизнь -
Да просто дуэль со смертью.
В кромешном дыму не виден рай,
А к пеклу привычно тело.
Уж если решать, тогда решай,
А если решил, за дело!

В поисках света

Насобираю обломков несказаных мыслей
Переложу их в размеры привычных загадок,
Став модельером, для всех самобытных артистов,
Шить буду плащ из сердечных, горючих заплаток.

Поговорю с ненадежным, зарёванным утром,
Молнии в душу пустив сквозь телесное платье,
Пальцы израню, на желто-зеленые кудри
Высохших трав буду лить ледяные проклятья.

Надо найти среди сумрака яркие краски,
В море, что рвется на сколах гранитных обрывов,
В старой гитаре, поющей на слух по-испански,
В фото-улыбке родной и пронзительно милой.

Вновь посетить те старинные, мрачные замки
Прожитых дней, удивившись отсутствию толка,
В книгах искать у Мольера, Стругацких и Кафки,
Отблески слов всеединого верой пророка,

И напоследок, пройдя по спиральностям адов,
Тела лишившись и став полупризрачной тенью,
Вклиниться в строй ускользнувших на небо отрядов,
Тихо плывущих в страну золотых сновидений.

КАСЫДА ОТЧАЯНЬЯ

(написанная в стиле "Бади")
От пророков великих идей до пороков безликих людей.
Ни минута, ни день — мишура, дребедень, ныне, присно, всегда и везде.
От огня машрафийских мечей до похлебки из тощих грачей.
Если спросят: "Ты чей?", отвечай: "Я ничей!" и целуй суку-жизнь горячей!
Глас вопиющего в пустыне
Мне вышел боком:
Я стал державой, стал святыней,
Я стану богом,
В смятеньи сердце, разум стынет,
Душа убога…
Прощайте, милые: я — белый воск былых свечей!
От ученых, поэтов, бойцов, до копченых под пиво рыбцов.
От героев-отцов до детей-подлецов — Божий промысел, ты налицо!
Питьевая вода — это да! Труп в колодце нашли? Ерунда!
Если спросят: "Куда?", отвечай: "В никуда!"; это правда, и в этом беда.
Грядет предсказанный День Гнева,
Грядет День Страха:
Я стал землей, горами, небом,
Я стану прахом,
Сапфиром перстня, ломтем хлеба,
Купцом и пряхой…
Прощайте, милые:
И в Судный День мне нет суда!
Пусть мне олово в глотку вольют, пусть глаза отдадут воронью -
Как умею, встаю, как умею, пою; как умею, над вами смеюсь.
От начала прошлись до конца. Что за краем? Спроси мертвеца.
Каторжанин и царь, блеск цепей и венца — все бессмыслица.

Вечность

Родиться снова.
Жить,
любить,
страдать.
Бежать в толпе,
Принять её законы,
Нарушить их -
Убить или предать,
Возвыситься,
Упасть непобежденным...

Задуматься о смысле бытия,
Понять, что всё пройдет - и всё проходит,
Почувствовать, что вечная земля
Зовет назад, что время на исходе...

И - влиться в Вечность -
капелькой души,
обрывком сна,
паденьем листьев клёнов,
Медовым элем в кубке у баньши,
Частицей Вечности, зачем-то сотворённой...

Есенин "Собаке Качалова"-Любимое со школы:
Дай Джим на счастье лапу мне
Такую лапу не видал я сроду
Давай с тобой поплачем при луне ..

Ну и так далее..

Я

Я шепнул себе только: "Ура".
Я промолвил всего лишь: "Вперёд".
И когда наступила пора, я сказал:
"До свиданья, народ".
Я не думал, какой я боец,
Я не ведал, какой я солдат.
Но я чувствовал скорый конец,
Сделав первый свой шаг.
И это не песня, это не подвиг,
Это только лишь десять шагов
По недолгой весне.
И это не радость, это не тайна,
Это первые десять шагов
К ближайшей войне...

его нельзя назвать любимым, но этот стих поднимает настроение
АПТЕКА СЧАСТЬЯ
Сегодня-кибернетика повсюду.
Вчерашняя фантастика-пустяк!
А в будущем какое будет чудо?
Конечно,точно утверждать не буду,
Но в будущем,наверно будет так:

Исчезли все болезни человека.
А значит,и лекарства ни к ему!
А для духовных радостей ему
Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность
Он в тот же миг откликнуться готов:
-Скажите,есть у вас сегодня нежность?
-Да,с добавленьем самых нежных слов!

-А мне бы счастья,бьющего ключем!
-Какого вам:на месяц?На года?
-Нет,мне б хотелось счастья навсегда!
-Такого нет.Но через месяц ждем!

-А я для мужа верности прошу!
-Мужская верность?Это,правда сложно...
Но ничего.Я думаю,возможно.
Не огорчайтесь.Я вам подыщу.

-А мне бы капель трепета в крови.
Я-северянин,человек арктический.
-А мне флакон пылающей любви
И полфлакона просто платонической!

-Мне против лжи нельзя ли витамин?
-Пожалуйста,и вкусен,и активин!
-А есть для женщин "антиговорин"?
-Есть.Но пока что малоэффективен...

-А есть "антискандальная вакцина"?
-Есть,в комплексе для мужа и жены:
Жене-компресс с горчицей,а мужчине
За час до ссоры-два укола в спину
Или один в сидячью часть спины...

-Мне "томный взгляд" для глаз любого цвета!
-Пожалуйста!По капле перед сном.
-А мне бы страсти...
-Страсти по рецептам!
Страстей и ядов так не выдаем!

-А мне вон в тех коробочках хотя бы,
"Признания в любви"!Едва нашла!
-Какое вам:со свадьбой иль без свадьбы?
-Конечно же со свадьбой.
Без свадьбы хватит!Я уже брала!..

-А как,скажите,роды облегчить?
-Вот порошки.И роды будут гладки.
А вместо вас у мужа будут схватки.
Вы будите рожать,а он вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!
Но в жизни нынче всюду чудеса!
Как знать,а вдруг еще при нашем веке
Откроются такие вот аптеки?!

Маршал Алва:

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И тяжелеет меч в руке
От душ, повисших на клинке...
Столпы империй рухнут в пыль,
Века изменят лик земли,
Но пролегли на тыщи миль
Следы сапог по той пыли,
Следы сапог, следы подков.
И пеплом сдобрены поля.
Пусть мы - заложники веков,
У нас в заложницах - Земля!
И славу битве я пою
Там, где сойдемся мы с тобой.
Есть упоение в бою -
Так пусть сильнее грянет бой!
Подъял над битвою закат
Знаменье алое свое,
И в чаше шлема - кровь врага,
И мы пьянеем от нее!
Нас тьмы, и тьмы, и тьмы, и тьмы -
До бездны, до исхода сил! -
И содрогаются холмы
В немом предчувствии могил.
И только смерть узрев свою
На миг походим на людей...
...Есть упоение в бою...
...Ну, что ж ты смотришь? Бей.

Тост

Во имя Тьмы,
Во имя Света,
Во имя всех,
Кто пал за это,
Я пью вино
И проклинаю
Тот час когда
На этот свет
Родился я -
Великий Воин
Не сил Добра,
Ни мощи Зла,
А странной силы
Равновесья,
Что подарила мне судьба.

а я люблю в стиле постмодернизм
Лежа, стонет.
Никого нет.
Лишь на стенке черный рупор,
В нем гремит народный хор.
Дотянулся, дернул шнур!
Вилка тут, розетка там.
Не верит своим
Ушам:
Шум,
Треск,
Лязг металла.
Радио забормотало:
«Последние известия.
Экстренное сообщение!
...На месте
Преступления.
...Большинством голосов.
...Градусов
Мороза.
...Угроза
Атомного нападения
Эпидемия...
Война...
Норма перевыполнена!»
Снова хор. На фоне хора
Соло авиамотора.
Рев
Реактивной авиации.
Взрыв
Оваций!
Больной глядит остекленело,
Рука
Судорожно сжала одеяло.
Из дверей — издалека
Показался некто.
— Доктор!
Надо
У меня проверить гайки.
Диктор:
«Лунная соната.
Исполняется на балалайке».

* * * * * * * * * * * * * * * *

Не по любви а с отвращеньем
Чужое тело обнимала...
Не рада новым ощущеньям
На спинке стула задремала

Вина и водки нахлесталась
Подмышки серые от пота
Морщины страшная усталость...
Но предстояла мне работа

Меня вращали в барабане
Пытали в щелочном тумане
Под утюгом мне было тяжко!

И вот обняв чужую шею
Я снова девственно белею
И пахну свежестью — рубашка!


стихи Генриха Сапгира

Пиши поверх чужих письмен...

Пиши поверх чужих письмен,
Чужих имен, чужого пыла,
Пиши поверх всего, что было,
За время смены всех времен.
Поверх чужих черновиков,
Беловиков, чужого текста -
Иного не осталось места
По истечении веков.
За годом год, за слоем слой...
Поверхность новую тревожа,
Пиши, сумняшеся ничтоже,
Свой дерзкий стих, бессмертный свой.

Ностальгия

Опять тревожу я перо
В душе опять проснулся ветер
И хоть живу уже давно
Звезда моя немножко светит

Давно калитка не скрипит
Давно ко мне никто не ходит
Наверно другом я забыт
А может, дань плохой погоде

А может, все придумал я
И тишина безмолвных комнат
Родит причины хохоча
И мне сует их вероломно

И друг не ходит потому
Что друга не было, и нет
И за окном зря вижу тьму
А за окном не мрак, а свет


А, впрочем, жизнь моя прошла
И все пусть признано ошибкой
Своей прощальною улыбкой
Я подтверждаю - я, вина

СОН

Мне снился сон, Я был мечом,
В металл холодный заточен,
Я этому не удивлялся
Как будто сон здесь ни при чем.
Мне снился сон, Я был мечом,
Взлетая над чужим плечом
Я равнодушно опускался,
Я был на это обречен.
Мне снился сон, Я был мечом,
Людей судьей и палачом.
В короткой жизни человека
Я был последнею свечой.
В сплетенье помыслов и судеб
Незыблем оставался я
Как то что было , есть и будет
Как столп опорный бытия.
Глупец! Гордыней увлечен,
Чего хотел, мечтал о чем?
Я был наказан за гордыню.
Мне снился сон, Я был мечом,

Кто скажет мне: - Похожи ль две слезы?
Иль можно отличить их друг от дружки?
Одна - как порождение грозы.
Другая просто часть большой речушки...

Одна из сердца с кровью пополам,
Другая светится своим веселым нравом...
Одна рыдает по упавшим кандалам.
Зовет на бис, кричит Другая: - БРАВО!!!

Как непохожи эти две сестры,
Пусть близнецы они под микроскопом...
И все-таки они - антимиры,
Рожденные под разным гороскопом...

Кто ты - моя упавшая слезинка?
Брюнетка, рыжая иль все-таки блондинка??

Разговор с Богом

- Мой мир похож на ад,
только намного хуже.
В нём,как на небе ночью, - тьма...

- Зато есть звёзды!

- Да, но их свет, когда все спят,
кому бывает нужен?..

- Он нужен тем,
кому заснуть мешают слёзы

Владислав Ходасевич

Весенний лепет не разнежит
Сурово стиснутых стихов.
Я полюбил железный скрежет
Какофонических миров.

В зиянии разверстых гласны
Дышу легко и вольно я.
Мне чудится в толпе согласных -
Льдин взгроможденных толчея.

Мне мил - из оловянной тучи
Удар изломанной стрелы,
Люблю певучий и визгучий
Лязг электрической пилы.

И в этой жизни мне дороже
Всех гармонических красот -
Дрожь побежавшая по коже,
Иль ужаса холодный пот,

Иль сон, где некогда единый, -
Взрываясь, разлетаюсь я,
Как грязь, разбрызганная шиной
По чуждым сферам бытия.

Только шепот зимы отразится в горах,
Когда бездна могилы сокроет меня.
Иней выведет знак на надгробных камнях,
А метель запоет, в тайну смерти маня.

Тихо станет в лесу. Скроет все снежный прах.
И замерзнет усталого времени ток.
Но наступит весна, и в веселых лучах
На могиле распустится красный цветок...

Еще один ангел...

Один удар, с размаху, резко –
И вот еще один упал.
Ах, не смотрите, это мерзко,
Но – да, я ангела сломал.
Теряя перья, опадая,
Как с губ сорвавшийся дымок
Зимою снежной – отлетает
Твой ангел. Легкий ветерок
Ему слегка подует в спину,
Чтоб поскорей и насовсем.
Я напоследок в ребра двину.
Ну, не пугайтесь так, не съем!
Я не злодей. Я – ас и профи,
Умело крылья режу. Раз –
И вот уж нет. Немного крови,
Немного смерти – без прикрас.
Твой ангел плачет неумело –
Что делать? Крылья не вернуть.
Прости, мое такое дело,
Твое же – а, уже? Что ж, будь…
Прощай, еще один несчастный
Теперь уж мертвый ангелок.
Прощенья не прошу. Мне ясно:
Таким же будет мой итог,
Вот только перьев не увидят –
Я падший ангел. Но ведь был?
Кто знал, что ВОТ ТАКОЕ выйдет?
А я ребенком птиц любил…

На все отвечу я сама
--------------
Здесь очень пусто и темно
Дорогу как найти - не знаю,
Я не была здесь так давно
Зачем пришла - не понимаю
Пришла сама от теплых дней
Что улетели вместе с летом
Спустилась в ад души своей
Чтобы наверх уйти с ответом
Но жуткий холод, ветра вой
И блики отсветов невнятных
Меня уводят за собой
Поддаться - сгинуть безвозвратно
А рядом нету никого
Кто может вытащить из бездны
Здесь слишком пусто и темно
Искать дорогу бесполезно
Но я иду через туман
Сквозь холод, ночь и неизвестность
На все отвечу я сама
Вопрос лишь в том, насколько честно?!
(автор не известен)

БАЛЛАДА

Создавая Вселенные взмахом меча,
Он вершил ход планет, судьбы тысяч миров,
Но томила его неземная печаль
От угрюмого вида увядших цветов.
Он громил королевства, сжигал города,
Превращая в руины жилища врагов,
Но жила в его сердце простая мечта –
Полной грудью вдохнуть запах свежих цветов.
У него было все – поклонение, власть,
Колдуны и наложницы, сотни рабов.
Он мечтал об одном – на колени упасть
Перед дивной красой величавых цветов.
Он не знал слова «друг», он был верен мечу,
Что срубил сотни тысяч невинных голов.
В часы гнева подобен он был палачу,
Но рыдал над картиной душистых цветов.
И однажды на стыке пространств и времен
На далекой планете из снега и льдов,
В пылу битвы с отрядами диких племен
Вдалеке он заметил аллею цветов.
Он пробился сквозь грады ударов и стрел
И застыл безнадежно у кромки садов…
Он исчез навсегда в груде копий и тел
Перед видом навеки замерзших цветов.

Спустя тысячу лет…

На сгоревшей земле багровела в зари
От огня уцелевшая алая роза –
Символ вечной надежды, веры, любви,
И забвению смерти живая угроза.


Уж извиняюсь за предпоследнюю строчку, но это стихотворение меня простот потрясло, и не выложить его здесь я посчитала кощунством.

Борис Поплавский Георгию Иванову

В холодных душах свет зари,
Пустые вечера,
А на бульварах газ горит,
Весна с садами говорит.
Был снег вчера.
Поёт сирень за камнем стен,
Весна горит.
А вдалеке призыв сирен,
Там, пролетая сквозь сирень,
Автомобиль грустит.

Застава в розовом огне
Над тёплою рекой.
Деревня вся ещё во сне,
Сияет церковь на холме,
Подать рукой.

Душа, тебе навек блуждать
Средь вешних вьюг,
В пустом предместьи утра ждать,
Где в розовом огне года
Плывут на юг.

Там соловей в саду поёт,
Клонит ко сну.
Душа, теья весна зовёт,
Смеясь, вступи на тоникй лёд,
Пойди ко дну.

Сирени выпал лёгкий снег
В прекрасный час.
Огромный ангел на холме,
В холодном розовом огне
Устал, погас.

Хочу подарить тебе светлую сказку
Из хрупкого льда и прозрачной капели
В неверном сиянии призрачных красок
В краю, где следы заметают метели
Под пальцами струны серебрянной нитью,
Звенит перебор родниковой водою
Застывший узор из имен и событий,
Холодное сердце горящей звездою
Слова, что сплелись ледяным перезвоном
В знакомую песню - тревожная память
Веселое пламя в раскрытых ладонях
и светлый клинок, не умеющий ранить
Послушные ветру раскрытые крылья
Укроют на миг от беды и разлуки
Рассыплются звезды сверкающей пылью,
Над праздничной чашей сплетаются руки
И сказка родится несмелой картинкой
Сплетением линий неверной рукою
Летящие руны на призрачных льдинках
И ветер, грозящий всему непокоем..
Дорога домой, а быть может - из дома,
Жемчужины слов на серебрянной нити...
А в жизни, как водится, все по-другому.
Прости, я, наверно, неважный сказитель..

© Тэм

Мудрость закрыла глаза
Глупость шагнула вперед
И сердце, не взвесив все за
Усилило в венах поток

Разум слетел пеленой
Инстинкты вскипели в крови
Плевать же теперь на покой
И страхи теперь позади

Не жалейте раненую птицу,
Стоном оборвавшую полет.
Пусть она бессильно ввысь стремится -
Вы спешите: дел невпроворот.

Не стыдитесь брошенной собаки,
Старой и голодной, и слепой,
Век свой доживающей во мраке,
Брошенной, но все еще живой.

Не подайте бывшему солдату,
Пулей не забытому в бою,
Что, поклоном под сусальным златом,
Прославляет родину свою.

Люди! Пожалейте свою душу,
Что в забвеньи гибнет сиротой.
Пусть она ваш сытый сон нарушит -
Вы ее согрейте добротой.

И она, расправив крылья шире,
Засияет тысячей огней.
И тогда в холодном нашем мире
Станет всем уютней и теплей.

* * *
Прощай, немытая Россия
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.

Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

Судьба ли так моя переменилась,
Иль вправду кончена игра?
Где зимы те, когда я спать ложилась
В шестом часу утра?

По-новому, спокойно и сурово,
Живу на диком берегу.
Ни праздного, ни ласкового слова
Уже промолвить не могу.

Не верится, что скоро будут Святки.
Степь трогательно зелена.
Сияет солнце. Лижет берег гладкий
Как будто теплая волна.

Когда от счастья томной и усталой
Бывала я, то о такой тиши
С невыразимым трепетом мечтала
И вот таким себе я представляла
Посмертное блуждание души.

А.АХМАТОВА

Гимн войне

Я восхваляю буйство битвы:
Вкус крови, ржанье, крики, стон,
Пожары, карканье ворон,
Слова проклятья и молитвы.
Миров погибель и начало. -
Кто не вкусил, тем не понять...
Сжимают пальцы рукоять
И сердцу вторит звон металла...
Прекрасна и неумолима,
Мелькнула смерть, крылом маня...
Но бог войны хранил меня, -
Смерть снова пролетела мимо...
Мы сами не святоши в белом...
Вот взят противник на прицел. -
Давай, беги, покуда цел, -
Тебя догонят наши стрелы.
Когда в неведомые дали
Уйти придет и мой черед,
Меня в край предков позовет
Неотвратимый росчерк стали...
Нет, лучше смерть в бою, чем старость...
Мы наступаем. В этот час
В душе у каждого из нас
Плененной птицей бьется ярость...

Безымянный воин
Алекс Атридес

Навечно уйдя из списка абонентов
Вычеркнув имя из книг регистрации
Лишь лицо на старой кинохронике
Первомайской бурной демонстрации

Пара строчек на камне памяти
Среди подобных ставших безликими
В позабытом парке старый памятник
Занесенный желтыми листьями

Партбилет, жетон и треугольник почты
Тихий шепот "Обязательно приду"
И еще на фотографии улыбка дочки
В сорок пятом, радостном году

Пушкин
Ангел

В дверях эдема ангел нежный
Главой поникшею сиял,
А демон мрачный и мятежный
Над адской бездною летал.

Дух отрицанья, дух сомненья
На духа чистого взирал
И жар невольный умиленья
Впервые смутно познавал.

«Прости, — он рек, — тебя я видел,
И ты недаром мне сиял:
Не всё я в небе ненавидел,
Не всё я в мире презирал».

ПОДРЯД УХОДЯТ ВЕТЕРАНЫ ... ( 9 мая. 60 лет ПОБЕДЫ)

Мы понимаем, что когда-то
Придут совсем другие даты.
Не будет больше ветеранов.
Их не останется в живых.
Ни рядовых, ни офицеров,
Ни покалеченных, ни целых,
Ни благородных генералов,
Ни бывших зеков рот штрафных.

Кто им потом придет на смену?
Кого придется звать на сцену
Чтоб окружить своей заботой
Когда нагрянет юбилей?
Подряд уходят ветераны.
Им обдувает ветер раны,
Их ордена лежат забыты,
А имена горят сильней.

А, может, это всё логично?
Но очень больно, если лично
Ты с этим связан был и даже
Не понимал тогда всего.
Мне раньше искренне казалось,
Что папе много жить осталось,

Но уж который День Победы
Мы отмечаем без него.

Петр Давыдов

в моей подписи

Стихи из Властелина колец... про мир





а привести стихи можно? в ВК их довольно много..)
Дождь

Черный Вестник.

У воды голубого Пидьмозера
С незапамятных пор по сю пору
Под растрёпанной старой берёзою
На часовне посеживал ворон.
Был ли вестником чёрный пернатый –
Нам не ведать о том, но свершилось
Действо чёрное князем заклятым
В череде неслучайных ошибок.
И под утро ( во среду то было)
Я увидел на месте часовни,
Пепелище, где зло и бескрыло
Чёрный ворон расхаживал, словно
Подтверждал, что и вправду повсюду
Кто-то всем нам мешает молиться
Предлагая пойти за Иудой
И во тьме навсегда раствориться.

QUOTE

а привести стихи можно?  в ВК их довольно много..) Дождь

И они оч большие... я подумаю и приведу

Отправимся в поход! - вскричали музыканты
Оправиться пред выходом - скомандовал майoр.
Талантливые Моцарты , сплоченные как банда -
На многое способен был многоголосый хор.
Настроим инструменты - запели музыканты
Пора бы нам напиться - заметил старшина
И мастерски загрохали, как пьяные Атланты -
Под бульканье стобальное разлитого вина
Дождемся тишины -сказали музыканты.
Пора б нам протрезветь - решили удальцы
Но музыкант - задул в трубу со всем своим талантом
И в бой, как зомби, бросились -под музыку - бойцы.
Дождаться б тишины... - упавшие стонали
Разумно б отдохнуть - промолвил дирижер.
И музыканты - гениально и спокойно спали
Под музыку проклятий и охрипший мертвый хор.

стихотворение моего любимого поэта - Юрия Левитанского:

Сто друзей.

Ста рублей не копил - не умел.
Ста друзей все равно не имел.
Ишь чего захотел - сто друзей!
Сто друзей - это ж целый музей!
Сто,как Библия, мудрых томов.
Сто умов.
Сто высотных домов.
Сто морей.
Сто дремучих лесов.
Ста вселенных заманчивый зов:
скажешь слово одно - и оно
повторится на сто голосов.
Ах, друзья, вы мудры, как Сократ.
Вы мудрее Сократа стократ.
Только я ведь и сам не хочу,
Чтобы сто меня рук - по плечу.
Ста сочувствий искать не хочу.
Ста надежд хоронить не хочу.
...У витрин, у ночных витражей,
ходят с ружьями сто сторожей,
и стоит выше горных кряжей
одиночество в сто этажей

Всё как всегда, лишь он ушёл,
Не вышел, а ушёл. Надолго.
Всё на местах-рабочий стол,

Торшер и над камином полка,

Тетрадь исписанных листов,
Да несколько невскрытых писем...
Кто скажет,что ему-за сто?
Что он-от Времени зависим?

Ведь он ушёл, как знать-куда,
Когда вернётся?Неизвестно,
Ещё горит его звезда,
Ещё поется его песня,

А значит-не конец ещё
Волшебной сказке чародея.
А вдруг, укутавшись плащём,
И с каждым шагом молодея,

Шагает звездною тропой
Туда, где лес раскинул крону,
Туда, где эльфов царь лесной
Надел алмазную корону,

Где пир шумит, где рог гремит,
Где спор ведут мечи и стрелы...
Что ему кресло у стены
И стол рабочий опустелый?

Дай Бог, чтоб было мне, куда
Тропою звездною податься,
В тот дивный светлый мир, когда

Придёт мне время собираться...

Всё как всегда, лишь он ушёл,
Всё нерушимо остаётся...
Давайте подождём ещё.
Как знать-быть может, он вернётся.(с) Эрфарот

Бесстрашный рев и звон мечей
Удел, оставшихся на поле
Кто им поможет в этот час
Из круга вырваться, - неволи
Кто их спасет от смерти той
Что алчет их загнать в могилы
Кто им простит бесправный грех
Что меч в руке родил невинный
И кто поможет устоять
Когда твой друг сражен стрелою
И где свободу им искать
Средь пелены слепого боя?
Уж звезды свод заполонив
На сеч безмолвно созерцают
А тех, кто голову склонил
На небесах уже встречают
Не много уж осталось в поле
Но стали блеск неутомим
И даже если было двое
Всегда останется один
Бесстрашный рев и звон мечей
Удел, оставшихся на поле ..

Стихи Анатолия Калачёва - Дороги и дураки

Классик наш сказал, нахмурив брови:
Есть в России только две беды
Первая беда - это дороги
А вторая - это дураки

Черчилль фразу вескую изрёк
Всё про то же русское явленье:
Нет в Росии никаких дорог -
Есть одни лишь только направленья

Правы, к сожалению, они
Годы и столетья пролетают
Нет у нас дорог - сплошные рвы
Да и дураков везде хватает...

Но не так страшны и глубоки
Эти две российские напасти
Страшно то, что эти дураки
К сожалению, всегда у власти
(1996г.)

QUOTE

Если Вы приводите цитату, огромная просьба - не ленитесь выставить копирайт (авторство). Вам недолго, а автор, написавший текст, это, пожалуй, что и заслужил. Это касается как отрывков, так и просто фраз и стихотворений.

© Правила раздела.

Мы читаем книги и верим,
Что предатель не будет прав,
Что несчастный не будет затерян
Среди лжи и гадости, брат.
Мы не верим, когда в сраженье
Погибает любимый герой.
И к чему нам Зла пораженье,
Если Смертью он взят долой?
Если руки его не коснутся
Ни лютни, ни стрелы, ни меча…
После «книжной» потери очнуться
Тяжело, рядом нет плеча,
Как у древних героев песен,
Без друзей не идущих в бой.
Мир обычный нам не интересен,
Мы мечтаем уйти другой.
Где просторы небесной дали
Бесконечны, и блики костра
На любимых лицах играют,
Струны мягко звучат до утра…
А потом битва, сталь, вкус крови,
Душу рвущие крики друзей! ...
Так зачем мы сбегали от доли
Сытой жизни в невежестве дней?! ...
Для того чтоб почувствовать эту
Боль за близких, извечный страх?!
Кто сказал – наша жизнь свобода?!
Мы в оковах – в своих мечтах!
В них мы – вольные, словно ветры,
А без них мы – зола и прах.
Мы утонем в своих же грезах
И очнемся в своих же снах…
Мы увидим в горящих безднах
Отраженья других времен…
Удивимся с тобой, конечно,
Услыхав вещий времени звон.
Мы то думали в долгом и трудном,
Силы тянущем прочь Пути,
Мы прошли пару лет всего-то,
Умудрились века пройти!
Мы, наверное, были иными,
Мы, наверное, были сильней…
Только в странствиях все позабыли,
Растеряли врагов и друзей.
Ты бредешь под палящим солнцем,
Снова жар и пустынный зной…
Но поверь – не один ты на свете!
Позови! Я пойду с тобой!
Снова Путь без конца и дороги,
Потерявшие след во Мгле.
Мне осталось совсем немного,
Но иду – обещала тебе!
Разыскать бы оазис счастья,
Где усталым душам приют.
Я не верю давно в удачу,
Лишь молю – пусть другие дойдут
До конца этой призрачной Цели,
Нас манившей сквозь дождь и пургу…
Лишь о ней нам поют менестрели,
Возвещая погибель Врагу!
Только Враг в их сказаньях – нелепый,
Неживой, он как фон удальцу,
Что стремится божественной силой
Прочь главу с плеч снести «подлецу».
Кто откроет глаза на преданья,
Ложь в которых – спутник незримый?
Если б знать, где мука, страданье,
А где фальшь нескромно хвалима?
Где предательство ловко воспето?
Если б знать, кто грубые слоги
Бодро вписывал в те куплеты!
Им награда не злато – остроги!
……
Но молчит История снова,
На вопрос не получим ответа…
И мы снова читаем книги,
Лишь бы только не чувствовать это…

Меч звался Гнев. Казалось нам, разить
Он должен всех, с кем выпало поспорить.
А если нет, то бешено грозить
Упорствующим в глупом разговоре.

Небось обратно в ножны не спешил
Ужасный Гнев, не выплеснувшись в деле!»
Лишь удивляло, как таки дожил
До бороды седой его владелец?

Уж верно, был он всем бойцам боец
И побивал, с кем выпало рубиться...
" Поведай нам, пожалуйста, отец,
Что Гневу твоему ночами снится?"

«С таким, как он, разящим наповал,
Обязан быть хозяин осторожен...
И оттого почти не покидал
Мой добрый меч своих уютных ножен.

Уж как легко рубить, рассвирепев!
Да только вспять не вывернешь былого.
Ну а доколе в ножнах дремлет Гнев,
Любой пожар легко погасит Слово».

Так говорил нам старый удалец,
И размышляли мы, что это значит.
Он вправду был прославленный боец.
Ведь лучший бой — что так и не был начат.

//Стихотворение из книги Марии Семёновой о Волкодаве "Право на поединок"

Мили дорог без конца,
Крепости, лица людей -
Доля бродяги-певца,
Ставшая долей моей.
Ночь переходит в восход,
День переходит в закат -
Путь мой уходит вперед,
Нету дороги назад.

Песня, сказание, быль -
В годы минувшие взгляд.
Шепчет их строки ковыль,
Звезды, мерцая, звенят.
Дождь их мелодию льет,
Буйные ветры поют.
Песни - богатство мое,
Плата за хлеб и приют.

Правда для многих горька,
Я же вранья не пою.
Часто удар кулака -
Плата за песню мою.
Знаю я, как солона
Кровь на разбитых губах.
Это ничья не вина -
Это такая судьба.

Пусть за душой ни гроша -
Хватит и хлеба куска.
Только была бы душа
Вечно смела и легка.
Был бы на песню ответ -
Взглядом ли, взмахом руки.
Только б оставить свой след
В памяти, в душах людских.

В битве извечной со Злом
Песня острее меча.
Строки легенд о былом
Нынешней болью звучат.
Каждая песня - как бой.
Кровь на губах солона.
Это дано мне судьбой -
Души будить ото сна.

М. Авдонина

Жизнь - это танец по кромке над пропастью
Жизнь - это танец по кромке над пропастью
В призрачный миг между ночью и днем,
Танец, назло своей собственной робости
В воздухе, хлещущем мерзлым огнем.

Солнце взошло, день родился безудержный,
Рушащий искрами сумерек лед.
В вечном движеньи стихий двух враждующих
Неразделимы паденье и взлет.

Жизнь - несуразность на грани возможного,
Миг столкновенья всех "да" и всех "нет",
Дикая смесь из противоположного,
Необъяснимо пленительный бред.

Жизнь - это сказка, химера, утопия,
Жизнь - это сон, это миф, это ложь,
Жизнь - это ересь, отрава жестокая
Мира, что сам на себя не похож.

СУДНЫЙ ЧАС
Покрывается сердце инеем -
Очень холодно в судный час...
А у вас глаза как у инока -
Я таких не встречала глаз.

Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы,-
За избранных
Удержать над обрывом Русь.

Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!

Дай крепость нам,
О Боже правый,
Злодейство ближнего прощать.
И крест тяжелый и кровавый
С твоей кротостью встречать.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.

Стихотворение, которое осталось в книге Великой княжны Ольги.

ИНОЙ АНГЕЛ

Ты взлетел высоко
Над законом и миром,
Где Свободы ветра
Время резали силой,

Там узнал с болью ты,
Что рабом был так долго!
И что крылья - обман,
Символ рабства у Бога.

Ты сломал их, крича,
Что свободен, как ветер,
К тебе мчалась земля,
Но ты сам не заметил,

Что, упав ей на грудь,
Как стеклянный разбился,
Что, свободу познав,
В небыль сам превратился.

... Крылья смяты в ничто,
Ты застыл на асфальте,
На нём сжавшийся как
В материнских объятьях,

Воздух полон смертей -
Мерзкой, призрачной вони,
Снег, пушистый как пёс,
Тебе ткнулся с ладони,

На лице стынет кровь,
А к ней перья прижались...

... От свободной души
Это всё, что осталось...

Жил я с матерью и батей
На Арбате, век бы так.
А теперь я в медсанбате
На кровати, весь в бинтах.
Что нам слава, что нам Клава -
Медсестра и белый свет!
Помер тот сосед, что справа,
Тот, что слева — еще нет.

И однажды, как в угаре,
Тот сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: "Послушай, парень,
У тебя ноги-то нет".
Как же так! Неправда, братцы!
Он, наверно, пошутил?
"Мы отрежем только пальцы", -
Так мне доктор говорил.

Но сосед, который слева,
Все смеялся, все шутил.
Даже ночью он все бредил,
Все про ногу говорил.
Издевался: "Мол, не встанешь!
Не увидишь, мол, жены!
Поглядел бы ты, товарищ,
На себя со стороны..."

Если б не был я калека
И слезал с кровати вниз,
Я б тому, который слева,
Просто глотку перегрыз.
Умолял сестричку Клаву
Показать, какой я стал.
Был бы жив сосед, что справа, -
Он бы правду мне сказал...

В. Высоцкий

пишу по памяти, так что не судите строго.


Войди в рассвет, пока роса легка
Пока вокруг всего и по немногу
Дежурный ангел сдвинет облака
И выпишет бумагу на дорогу.

Все как у всех - банально и смешно.
Проиграно ******* пропето
и повторяться было - бы смешно,
но так удобно, как другим поэтам.

дай мне слова, я их сложу в строку.
хотябы звук, он зазвучит иначе.
и музыка, что вечна на слуху,
не отразится в смехе или плаче.

она cгорит, как нотная тетрадь
в огне каминном пламенно и нежно.
я все прощю. я все смогу понять.
безудержно. безмолвно. безнадежно.

Не помню, где слышал. Кажется, это кто то из современных поэтов.

Спит убитая лисичка
Спит задушенная птичка
Обезглавленный хомяк
Посмотри-ка как обмяк
Утонув в зловонной жиже
Спят в аквариуме мыши
А на высохшем полу
Рыбки кучкой спят в углу
Спят в пробирках эмбрионы
Спят в Египте фараоны,
А в уютном мавзолее
Ленин спит, блаженно млея
Сторож спит с ножом в спине,
Спят пожарники в огне,
И, придавленный бревном,
Спит строитель мертвым сном.
Парашют в полет не взяв,
Спит десантник на камнях.
Ошибившись только раз,
Спят саперы в этот час
В паутинке дремлет мушка...
Спи... А ТО ПРИБЬЮ ПОДУШКОЙ!!!!

/часть этого стиха еще в моем рассказе на втором заходе Грелки появлялась /

АВАЛОН

Там, где море изорвало
На коралловом плече
Золотое покрывало
Догорающих лучей,

Где роняет солнце в волны
Утомленный небосклон,
Слышен лютни голос томный,
Виден остров Авалон.

Лодка к берегу причалит,
По траве скользнет весло.
А сомненья и печали
Словно ветром унесло.

Боль былая отпылала,
Прошлый день сгорел дотла.
Берег ал и скалы алы,
А мелодия - светла.

Малых струн призыв великий
Повлечет лесной тропой.
Бледных звезд немые лики
Замерцают над тобой,

Месяц выгнется двурогий,
Как серебряный браслет,
Склонят ветви вдоль дороги
Желтый дрок и бересклет.

И дохнет лиловый вечер
Ароматом колдовским,
И осыплются на плечи
Вечных яблонь лепестки,

И одернув полог тайны,
Явит взору Авалон
Меж дерев - дворец хрустальный,
Ряд сверкающих колонн.

К облакам взметнутся флаги,
В окнах лица зарябят.
Выйдут рыцари и маги,
Чтоб приветствовать тебя.

Со времен великой Трои
Незабытые молвой
Выйдут гордые герои,
Чтоб услышать голос твой.

Выйдет друг, что был с тобою
И в буране, и в огне,
Да не вышел с поля боя
В чужедальней стороне.

Те, что пали, живы! Живы!
Вновь ступают по земле!
Или это переливы
Лунных бликов в хрустале?

+ + +

Светлый дом! Под этим кровом
Весел праздник, долог сон.
Изумрудным и багровым
Изнутри расцвечен он.

На прозрачные ступени
Невысокого крыльца
Пали палевые тени,
Как цветочная пыльца.

Что ж, войди! И с ног усталых
Пыль земную отряхни!
Здесь метелью вьются в залах
Искры, блики и огни,

Пламя факельное пляшет,
Отражаясь в зеркалах,
Сердоликовые чаши
Полыхают на столах.

В платьях алых и зеленых
Дам и рыцарей не счесть.
Здесь трагических влюбленных
Не найдет людская месть,

И за верность им награда
После горестных разлук -
Взгляда милого отрада
И сплетенье жарких рук.

Здесь еловые поленья
До утра горят в печи,
Здесь, исполнив все знаменья,
Спят волшебные мечи,

Блещут в ножнах бриллианты,
И, седых богов древней,
Раскрывают фолианты
Судьбы всех грядущих дней.

Грянет пир! В старинном зале
Все сойдутся времена.
Задрожит в твоем бокале
Нить карминная вина,

И под мерный гул беседы,
Сколько сердце повелит,
Про походы и победы
Будет петь слепой филид.

Солнца свет сквозь кровлю хлынет,
Через толщу прочных стен
Пятна розовые кинет
На атласный гобелен,

Трель счастливая прольется
Из распахнутых окон,
В небо ласточка взовьется -
День придет на Авалон.

О, холмов пологих склоны!
Сладкий запах диких роз!
По равнинам Авалона
Бродит стадо белых коз,

Дремлют кроткие олени,
Бьет в траве целебный ключ,
Статуй мраморных колени
Увивает темный плющ.

По тропинкам и полянам
Клевер ласковый расцвел,
Кружат в вереске медвяном
Голоса шмелей и пчел,

Синь небесная без края,
Океана полоса!
О возлюбленного рая
Незабвенная краса!

Этой грезой, этим миром
Ты навеки взят в полон.
В грозной битве и за пиром -
Всюду помнишь Авалон.

Но войти туда достоин
Тот, в чьих жилах пела кровь:
Маг, мудрец, поэт и воин,
Иль погибший за любовь.

Паладин спешит на запад,
Море треплет корабли.
Носит ветер пряный запах
Зачарованной земли,

А вокруг, куда ни глянешь,
Звезд и радуг миллион...
Кто ж ты будешь? Кем ты станешь?
С чем придешь на Авалон?

© Виктория Измайлова

Россия одинока в мире,
Она одна стоит как перст,
Не докричишь из этой шири
Ни до кого, кто есть окрест.

Нет никого окрест России,
Нет никого в её пути.
И ни уму, ни лжи, ни силе
Её вовеки не спасти.

Давид Самойлов.
("Новая Газета" 05.06.2005)

ВЕРШИНА

Здесь вам не равнина, здесь климат иной -
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
Тот сам себя не испытал,
Пусть даже внизу он звезды хватал с небес.
Внизу не встретишь, как ни тянись,
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли таких красот и чудес.

Нет алых роз и траурных лент,
И не похож на монумент
Тот камень, что покой тебе подарил.
Как Вечным огнем, сверкает днем
Вершина изумрудным льдом,
Которую ты так и не покорил.

И пусть говорят, да, пусть говорят...
Но нет, никто не гибнет зря!
Так лучше - чем от водки и от простуд!
Другие пройдут, сменив уют
На риск и непомерный труд, -
Пройдут тобой непройденный маршрут.

Отвесные стены... А ну, не зевай!
Ты здесь на везение не уповай:
В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала.
Надеемся только на крепость рук,
На руки друга и вбитый крюк
И молимся, чтобы страховка не подвела.

Мы рубим ступени... Ни шагу назад!
И от напряжения колени дрожат,
И сердце готово к вершине бежать из груди.
Весь мир на ладони! Ты счастлив и нем
И только немного завидуешь тем,
Другим, у которых вершина еще впереди.

© В. Высоцкий

Тени дремлющих растений
Меж собой сплетались странно
Гобеленом откровений
В рыхлой мякоти тумана.

На притихшую дорожку
Из тумана, словно фея,
Сексуальным шагом кошка
Вышла с ладанкой на шее.

По плечам её покатым
Вниз скользнул туман несмело
Ароматом, ароматом...
Кошка знала. Кошка пела.

(с) Ольга Зорина

Дождь

QUOTE

часть этого стиха еще в моем рассказе на втором заходе Грелки появлялась

Помню-помню.

Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.

Кажды выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе
щит и латы, посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя...
Выбираю тоже, как умею,
ни к кому претензий не имею -
каждый выбирает для себя.

(с) Ю. Левитанский

Два пути.

Как просто оставаться незаметным
И в спину подло бить исподтишка,
И мысли выражать свои "конкретно",
Посматривая гордо свысока.
Как просто обижать незащищенных
И словом грубым убивать всерьез,
Как просто, притворясь слепым и сонным,
Потом вино пить из соленых слез.
Как просто...но не лучше ли до цели
Идти непройденным путем
И слушать не противной лести трели,
А песни, заряженные огнем?...
Не лучше ль путь насиженного места,
Молчание скользящей болтовни,
Не лучше ль воздух славы Анвереста,
Чем в контуре растянутые дни?...

QUOTE (Дождь @ 12 May 2005, 16:21)

Жил я с матерью и батей На Арбате, век бы так.

Вах, ВЫСОЦКИЙ! Спасибо что напомнила! Какое раздолье!!!
Тут много можно написать - и "Две судьбы", и "Моя цыганская", и "Я не люблю", и еще много-много-много!!!

Но сейчас -
Дайте собакам мяса

Дайте собакам мяса -
Может, они подерутся.
Дайте похмельным кваса -
Авось они перебьются.

Чтоб не жиреть воронам
Ставьте побольше пугал.
Чтобы любить, влюбленным
Дайте укромный угол.

В землю бросайте зерна -
Может, появятся всходы.
Ладно, я буду покорным -
Дайте же мне свободу!

Псам мясные ошметки
Дали - а псы не подрались.
Дали пьяницам водки -
А они отказались.

Люди ворон пугают -
Но воронье не боится.
Пары соединяют -
А им бы разъединиться.

Лили на землю воду -
Нету колосьев, - чудо!
Мне вчера дали свободу -
Что я с ней делать буду?!
1965

...На улице моей,который год
Звучат шаги-мои друзья уходят..
Друзей моих медлительный уход
Той темноте за окнами угоден..

О,одиночество,как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
Так холодно ты замыкаешь круг,
Не внемля завереньям бесполезным..."
© Анна Ахматова.

Закончится когда-нибудь тоска.
Засеребрится острой крыши скат,
И будут победителей искать,
И знамени тугой взметнется бархат...
Наступит время для поэм и од,
Восстанут вновь Гомер и Гесиод.
И уцелевший на войне народ
Заученно и вымученно ахнет.
И всех скорбящих ждет когда-нибудь
Возможность отскорбеть и отдохнуть:
И их тяжелый, бесконечный путь
На самом деле вычислен и смерен,
И вот снята последняя печать,
И можно петь, а лучше промолчать.
Закончится когда-нибудь печаль
Не потому, что радость ее сменит.

Жизнь

Не всему ещё жизнь научила,
Больно стукая носом о дверь:
Если что-то тебе посулили —
Ты посулам не очень-то верь.
Пусть ты сам никогда не забудешь,
Если слово кому-то даёшь,
Но тебя — вот, уж истинно — люди
Подведут просто так, ни за грош.
Это очень жестокая мудрость,
Но у жизни таких — хоть коси:
Никого, как бы ни было худо,
Никогда ни о чём не проси.
Те же люди, кого не однажды
Из дерьма доводилось тянуть,
Или прямо и просто откажут,
Или всяко потом попрекнут.
Что бы ни было завтра с тобою,
Ты завета держись одного:
Никогда не сдавайся без боя
И не бойся — нигде, никого.
Передряги бывают, — не сахар,
Станет видно, насколько ты крут:
Никому не показывай страха,
А не то — налетят и сожрут,.
Жизнь — не очень красивая штука...
Все мы чаем добра и любви,
А она нам — за кукишем кукиш,...
Так восславь её, брат. И — живи...

«Оборотень, оборотень, серая шёрстка
Почему ты начал, сторониться людей?»
«Люди мягхо стелят, только спать жёстко.
Завиляй хвостом — тут и быть беде».

"Оборотень, оборотень, ведь не все - волки!
Есть гостеприимные в деревне дворы...»
«Может быть, и есть, но искать их долго,
Да и там с испугу — за топоры».

«Оборотень, оборотень, мягкая шубка!
Как же ты зимой, когда снег и лёд?»
«Я не пропаду, покуда есть зубы.
А и пропаду — никто не вздохнёт».

«Оборотень, оборотень, а если охотник
Выследит тебя, занося копьё?..»
«Я без всякой жалости порву ему глотку,
И пускай ликует над ним воронье».

«Оборотень, оборотень, лесной спаситель.
Сгинул в тёмной чаще мой лиходей.
Что ж ты заступился — или не видел,
Что и я сама из рода людей?

Оборотень, оборотень, дай ушки поглажу!
Не противна женская тебе рука?..
Как я посмотрю, не больно ты страшен.
Ляг к огню, я свежего налью молока.

Оставайся здесь и живи...» ...а серая
Шкура потихоньку сползает с плеча.
Вот и нету больше лютого зверя...
«Как же мне теперь тебя величать?..»

Сияло солнце над Москвою,
Была погода хороша,
И наслаждалася покоем
Моя уставшая душа.
Внезапно сделалось темно,
Затрепетали занавески,
В полуоткрытое окно
Ворвался выдох ветра резкий.
На небе молния зажглась
И долго там себе горела...
В вечернем воздухе, кружась,
По небу кошка пролетела.
Она летела, словно птица,
В сияньи грозовых огней
Над изумленною столицей
Великой Родины моей.
По ней стреляли из зениток
Подразделенья ПВО,
Но на лице ея угрюмом
Не отразилось ничего.
И, пролетая над Арбатом,
К себе вниманием горда,
Она их обложила матом
И растворилась без следа.

Игорь Иртеньев

Его дом - океан,его любовь это жизнь,
Он не завидует птицам, стремящимся ввысь.
Его золото - солнце, его жемчуг - пены волн,
Каждый прожитый день словно розовый сон.

И можно плыть куда хочешь, только кто бы позвал,
Не осталось никого из тех кто его ждал.
Его крик разрывает воду темных глубин,
Но никто не ответит.Он - последний дельфин.

Ему нужен шторм, девятый вал
Его размажет о берег уродливых скал,
Тело смоет водой и утянет на дно,
Для чего нужна жизнь, если в ней нет никого?

И соль его слез забирает вода
некем не видимых капель любви и добра.
Ты не заметишь никогда, как плачет дельфин.
Если ты одинок, то он просто один


Dolphin "Последний дельфин"

Где справедливость?

Ну и что? И где ты, справедливость?
Ты в каком углу покой нашла?
Неужели та, что раньше билась
Больше не воскреснет никогда?

Неужели ты сложила руки
Тихо смотришь из своей тюрьмы,
Как умирают люди в муке,
А те, что выжили, живут взаймы.

Неужели легче отказаться
От всего, чем раньше ты жила,
Нас учила верить, не здаватся…
Где же ты теперь, когда нужна?

Неужели и тебя купили?…
Ты нашла покой в объятьях лжи?
Все, что прежде люди так ценили -
Прочно заковали в кандалы.

Fenix86

Псы

Кто кого воевал — отошло, погрузилось во тьму.
Не о битвах и военачальниках будет рассказ.
Просто город был взят, и войска разгромили тюрьму,
И в глубоком и тёмном подвале увидели нас.
«Кто такие?» — «Ворьё и разбойники, конченый люд.
Мы купцов потрошили по дальним дорогам страны.
На руках наших кровь, мы творили насилье и блуд
И к паскуднейшей смерти за это приговорены!»
И сломавшим ворота понравился дерзкий ответ.
«Что за глупость — на площади вешать таких удальцов!
Собирайте мечи, выходите на солнечный свет:
Не окажутся лишними несколько добрых бойцов!»
Так мы стали законными чадами Бога Войны.
Там, где мы проходили, расти прекращала трава.
Не указ нам ни совесть, ни праздное чувство вины:
Бей, ты прав!.. Это — враг!.. Остальное — пустые слова.
За кого — не упомнить, но пьянствовали без вина
И рубили, рубили, и счёт не вели головам...
А потом неожиданно кончилась эта война
И войска разбрелись по давно позабытым домам.
Ну а мы? Нас не ждал ни далёкий, ни близкий удел.
И спокойною жизнью зажить мы смогли бы навряд.
Но бывает ли так, чтобы долго скучал не у дел
Бесшабашный, отважный и лютый наёмный отряд?
Обязательно сыщется в ссоре с соседом сосед,
Или чают подмоги для бунта в каком-то краю,
Или — бунт усмиряют... И так до скончания лет.
Это значит, что жив наш закон: заплатили — воюй!
Мы косили косой, мы рубили и били подряд
Без пощады любого, о ком говорили: «Вот враг!»
Да разгневались Боги... и кровью политый отряд
Превратили однажды в свирепую стаю собак.
Может, думали Боги — вот тут-то мы пустим слезу
И у храмовых стен завывать устремимся бегом?..
А ничуть не бывало! Ведь злые собаки грызут
Очень даже исправно любого, кто назван врагом.
Псу не надобны деньги, он служит за вкусную кость,
За хозяйскую ласку, за коврик в непыльном углу,
За возможность кусать, изливать кровожадную злость...
И ему безразлично, служить ли добру или злу.
Вот и нас, превращённых, недолго снедала тоска.
Вмиг нашёлся хозяин для четвероногой орды.
Мы почуяли крепкую длань на своих поводках
И носами припали к земле: «Укажи нам следы!..»
И доныне мы носим обличье клыкастых зверей,
Чья забота сражаться, как только приказ прозвучит.
Если встретите нас — уходите с дороги скорей
И молитесь, чтоб мы не за вами летели в ночи..

Щенки

Это было давно,
Да запомнилось людям навек.
Жил в деревне лесной
Старый дед с бородою как снег.
Кособочился тын
Пустоватого дома вокруг:
Рано умерли сын
И невестка, но радовал внук.
Для него и трудил
Себя дед, на печи не лежал,
На охоту ходил
И хорошую лайку держал.
Внук любил наблюдать,
Как возились щенки во дворе:
Чисто рыжие — в мать
И в породу её матерей.
Но однажды, когда
По-весеннему капало с крыш,
Вот ещё ерунда! —
Родился черно-пегий малыш.
«Знать, породе конец! —
Молвил дед. — Утоплю поутру...»
Тут взмолился малец:
«Я себе его, дед, заберу!
Пусть побудет пока,
Пусть со всеми сосёт молоко...»
Но пронять старика
Оказалось не так-то легко.
Вот рассвет заалел...
Снились внуку охота и лес,
Дед ушанку надел
И в тяжёлые валенки влез
Снился внуку привал
И пятнистая шёрстка дружка...
Дед за шиворот взял
И в котомку упрятал щенка.
«Ишь, собрался куда!
Это с пегим-то, слыхана речь!
Что щенок? Ерунда!
Наше дело — породу беречь.
Ну, поплачет чуток,
А назавтра забудет о чём...»
...И скулящий мешок
Канул в воду, покинув плечо...
«Вот и ладно...» Хотел
Возвращаться он в избу свою,
Тут внучок подоспел —
И с разбега — бултых в полынью!
«Что ты делаешь, дед!
Я же с ним на охоту хотел...»
Внук двенадцати лет
Удался не по возрасту смел.
Только ахнул старик...
Не успел даже прянуть вперёд,
А течение вмиг
Утянуло мальчонку под лёд.
Разбежались круги
В равнодушной холодной воде...
Вот такие торги
И такая цена ерунде.
Без хозяина двор,
Догнивает обрушенный кров...
...А в деревне с тех пор
Никогда не топили щенков.



Никогда не поверю, что ни у кого больше нет любимых стихов...

Мой город Инта

Звучит команда "От винта!"
И под крыло легла Инта.
Качнулись кубики квартир,
качнулся свет, качнулся мир.
И, словно зачеркнув Инту,
корабль уходит в темноту.
Прощай, в снегах застывший сон,
копров библейский перезвон,
собачий лай, олений хрип,
из пор земли ползущий грипп,
мужчин хмельные голоса,
вождей потухшие глаза.
Прощай, забытая Инта,
твоя сквозная мерзлота
в моих поступках и словах,
в руках моих, в моих губах.
Она, я чувствую, уже
к бессмертной тянется душе.
Прости, Инта, за мой побег -
я только слабый человек.
Я в страхе растерять дотла
остатки прошлого тепла...
Я, может, оттого лечу,
что душу вылечить хочу.

ОРАТОРЫ.

Здорово в прениях выкрикнуть в паузе:
«Ваше слово, товарищ Маузер!»

Нету у «левых» консенсуса с «правыми»?
Ваше слово, товарищ Браунинг!

Спорят банкир и последняя голь?
Ваше слово, товарищ Кольт!

Чтобы не гасли в часовенках свечки,
Ваше слово, товарищ Стечкин!

Кто там занюнил про время жестокое?
Ваше слово, товарищ Токарев!

Есть дефицит ежедневных кошмаров?
Ваше слово, товарищ Макаров!

А не пройдет дискутировать блажь никак –
Слово попросит товарищ Калашников!


НАБЛЮДЕНИЯ СТАРОГО ТЕАТРАЛА.

Актер на сцене страсти выжимает,
Но результат – увы! – довольно пресный.
В итоге, зритель хлопать не желает.
И хлопают покинутые кресла.

раз уж эту тему не совсем забыли...

Лишь стоит по прозрачности стекла
Серебряной ладонью провести...
Искусство так рождает зеркала, -
Чтоб каждый мог себя в них обрести.
Мы верим им и тянемся вперед...
Иллюзия скрывает тени зла,
И наш двойник кривит в усмешке рот...
У нас воруют души зеркала,
И так легко порезаться о край,
Об острый край, и остается боль,
И шепчут зеркала: "Не разбивай!..." -
В нас заменяя холодом любовь.
Мир отражений вязок и жесток,
Он рвется из застывшего стекла...
И страшно - вдруг еще придет их срок,
И завладеют нами зеркала,
И вырвется на волю легион
Фальшивых отраженных ими душ,
И мир наполнит звон... Стеклянный звон...
Кто победит?... Оркестр, сыграйте туш...

Есенин.

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога не верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я, и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, -

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

<1923>

Не жалейте раненую птицу,
Стоном оборвавшую полет.
Пусть она бессильно ввысь стремится -
Вы спешите: дел невпроворот.

Не стыдитесь брошенной собаки,
Старой и голодной, и слепой,
Век свой доживающей во мраке,
Брошенной, но все еще живой.

Не подайте бывшему солдату,
Пулей не забытому в бою,
Что, поклоном под сусальным златом,
Прославляет родину свою.

Люди! Пожалейте свою душу,
Что в забвеньи гибнет сиротой.
Пусть она ваш сытый сон нарушит -
Вы ее согрейте добротой.

И она, расправив крылья шире,
Засияет тысячей огней.
И тогда в холодном нашем мире
Станет всем уютней и теплей.

//Григорьев

Владислав Ходасевич


Элегия

Деревья Кронверкского сада
Под ветром буйно шелестят.
Душа взыграла. Ей не надо
Ни утешений, ни услад.
Глядит бесстрашными очами
В тысячелетия свои,
Летит широкими крылами
В огнекрылатые рои.

Там все огромно и певуче,
И арфа в каждой есть руке,
И с духом дух, как с тучей туча,
Гремят на чудном языке.

Моя изгнанница вступает
В родное, древнее жилье
И страшным братьям заявляет
Равенство гордое свое.

И навсегда уж ей не надо
Того, кто под косым дождем
В аллеях Кронверкского сада
Бредет в ничтожестве своем.

И не понять мне бренным слухом,
И косным не постичь умом,
Каким она там будет духом,
В каком раю, в аду каком.


1921

ЕСТЕСТВО
Я не печалюсь что с природы
Покров её скрывавший, снят,
Что древний лес, седые воды
Не кроют фавнов и наяд.

Не человеческою речью
Гудят пустынные ветра
И не усталость человечью
Нам возвещают вечера.

Нет, в этих медленных, инертных
Преображеньях естества -
Залог бессмертия для смертных,
Первоначальные слова.

Поэт, лишь ты единый в силе
Постичь ужасный тот язык,
Которым сфинксы говорили
В кругу драконовых владык.

Стань ныне вещью, Богом бывши,
И слово вещи возгласи,
Чтоб шар земной тебя родивший,
Вдруг вздрогнул на своей оси.
Н. Гумилев

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный!

"Слушай, слушай,-
Бормочет он мне,-
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.

Счастье, - говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".

"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".

Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой, -
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . .

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

"Слушай, слушай! -
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится. -
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую, -
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.

Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...

И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою"

"Черный человек!
Ты прескверный гость.
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...
. . . . . . . . . .

...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало...

© Сергей Есенин. 1969.

уж не помню выкладывала ли это стихотворение

Лишь стоит по прозрачности стекла
Серебряной ладонью провести...
Искусство так рождает зеркала, -
Чтоб каждый мог себя в них обрести.
Мы верим им и тянемся вперед...
Иллюзия скрывает тени зла,
И наш двойник кривит в усмешке рот...
У нас воруют души зеркала,
И так легко порезаться о край,
Об острый край, и остается боль,
И шепчут зеркала: "Не разбивай!..." -
В нас заменяя холодом любовь.
Мир отражений вязок и жесток,
Он рвется из застывшего стекла...
И страшно - вдруг еще придет их срок,
И завладеют нами зеркала,
И вырвется на волю легион
Фальшивых отраженных ими душ,
И мир наполнит звон... Стеклянный звон...
Кто победит?... Оркестр, сыграйте туш...

Было время когда-то. Гремело, цвело... и прошло.
И державам, и людям пора наступает исчезнуть.
В непроглядной трясине лежит потонувшее Зло
И герой, что ценой своей жизни увлёк его в бездну.

Что там было? Когда?...По прошествии множества лет
И болото и память покрыла забвения тина.
Только кажется людям, что Зло ещё рвётся на свет:
До сих пор, говорят, пузырится ночами трясина.

До сих пор, говорят, там, внизу, продолжается бой:
Беспощадно сдавив ненасытную глотку вампира,
До сих пор, говорят, кто-то платит посмертной судьбой
За оставшихся жить, за спокойствие этого мира.

Из книги М.Семёновой "Волкодав".

два стихотворения, любимых с детства

НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?


и еще

НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.

А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.

Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!


Николай Заболоцкий

Афанасий Фет.
Добро и зло.

Два мира властвуют от века,
Два равноправных бытия:
Один объемлет человека,
Другой - душа и мысль моя.

И как в росинке чуть заметной
Весь солнца лик ты узнаешь,
Так слитно в глубине заветной
Всё мирозданье ты найдешь.

Не лжива юная отвага:
Согнись над роковым трудом -
И мир свои раскроет блага;
Но быть не мысли божеством.

И даже в час отдохновенья.
Подъемля потное чело,
Не бойся горького сравненья
И различай добро и зло.

Но если на крылах гордыни
Познать дерзаешь ты как бог,
Не заноси же в мир святыни
Своих невольничьих тревог.

Пари всезрящий и всесильный,
И с незапятнанных высот
Добро и зло, как прах могильный,
В толпы людские отпадет.
1884

адъютант его превосходительства

Еле заметный крен, пол под ногами движется,
В стуке вагонных недр еле заметный сбой.
Не выходи курить в тамбур, отбросив книжицу,
Пристанционных верб не заслоняй собой.

Раненый де ля Фер старым фалернским лечится,
Есть еще слово "честь" и не в чести корысть...
Преданный адъютант проданного Отечества,
Братик мой дорогой, не выходи курить!

Станция, край села. Лязгает, учащается;
Поезд дает гудок; в небе, меж двух калин,
Сохнет на ветерке, машет тебе, прощается
Стая рубах, бела, как лебединый клин.

Через двенадцать верст грохнет и покорежится,
Вспыхнет и разведет в стороны адский мост...
Бедный мой адъютант, вон она, эта рощица,
Вон она, твоя смерть - через двенадцать верст.

Не поднимай чела от золотого вымысла.
Весел Дюма-отец, фронда во всем права.
Рельсы еще гудят, стираное - не высохло,
Плещутся на ветру белые рукава.

Ольга Родионова

СКРИПКА

Ей вспоминаются не даты,
Не музыкантов имена,
А как в лесу была когда-то
Высоким деревом она.
Как Млечный Путь небесной манной
Струился вдаль. А по утрам
У ног её паслись туманы,
Отяжелев от сочных трав.
И птаха крохотная пела,
Даруя миру небеса,
И даже в затхлом пне замшелом
Звенели скрипок голоса.
Визжали пилы, как живые,
И надо было умереть,
Чтоб после, кольца годовые,
Расправив струнами, запеть.
Запеть, лаская нас и жаля,
Роняя звуки, как росу,
Запеть, чтоб тихо стало в зале,
Как в предрассветный час в лесу.

К сожалению, автора я не знаю.

эти стихотворении по моему не выкладывала

1
Лапки скручены веревкой
Ржут довольные фашисты:
"Не такой уж ты и ловкий
Партизанский кот пушистый

Признавайся лучше сразу
Сдай нам явку и радиста
Большевицкая зараза,
Партизанский кот пушистый"

И овчарка грозно воет
Мерзко капает слюнями:
"Поглядим, чего он стоит"
И готов мешок с камнями

Но стоит котенок молча
Глядя прямо в морды немцам
"Нет, породе вашей волчьей
Не сломить кошачье сердеце

Мой батяня полосатый
служит в танковой бригаде
Маму разбомбили в хате
Брат воюет в Сталинграде"

Перед смертью он спокоен
Смотрит смело на винтовки
Маленький пушистый воин
Лапки скручены веревкой

И. Кошкин
2

Отпусти меня, лорд, отпусти на закат!
Там когда-то стояли ребята...
Среди них был и я - синий плащ, робкий взгляд...
Не забыть мне, что было когда-то!
Мы пришли в этот град - полусотня ребят,
Все в плащах цвета вешнего неба...
Дразнили нас детворой и не верил никто
Что мечи на боку не для смеха...
Их правитель ушел вместе с ратью в поход,
Им чего-то опять не хватало!
А в дали, за рекой - дым пожарищ горой,
Солнце красным от крови вставало...
Только выхода нет, чтобы встретить рассвет
Отстоять надо было ворота!
Только кто же пойдет - размышляет народ -
Отдавать свою жизнь неохота!
Нас никто не просил, просто не было сил
Посмотреть в глаза женщинам, детям...
Капитан лишь вздохнул - Добровольцы идут,
Рандеву у ворот, на рассвете...
Первый луч, первый взгляд - полусотня ребят,
И никто за стеной не остался!
Войны шли побеждать, войны шли умирать
чтобы город врагу не достался!
И ни шагу назад - лишь движенье вперед!
Не пропустим врага мы в ворота!
Это будет приказ, это будет закон
Тех, кто стоит за кого-то...
В левой - щит, в правой - мечь, кто-то должен здесь лечь...
Взгляд в бездонную синь над главою...
Ветер в небе вздохнул, попрощаемся, друг!
Я не знаю, кто выйдет из боя...
Вот и враг подошел, видно, был уже бой
Только мы не уступим ни шагу!
Неба синь за спиной, стали блеск, рога вой,
Кто-то вертит в руке левой дагу...
Мы застыли на миг - и пронзительный крик
Бросил в бой нас, друг-другу навстречу...
Завертелась метель из щитов и мечей,
Пыль укрыла жестокую сечу...
Словно день, словно год длился тот хоровод,
А у смерти - глаза цвета стали...
Но прервался вдруг он и сквозь пот и сквозь кровь
Мы смотрели - они отступали
На земле, у тех врат, где стоял наш отряд,
И куда мы врагов не пустили,
Ярко-синий клочок, словно неба мазок
Среди грязи, среди ржавой пыли...
Отпусти меня, лорд, отпусти на закат!
Там когда-то стояли ребята...
Среди них был и я - синий плащ, робкий взгляд...
Не забыть мне, что было когда-то....

3

Два коня.
Когда и где привидилось мне это,
В какой момент взвилось над суетой?
Красавец конь лиловым силуэтом
Склонился над пылающей водой.
А в ней неудержимо, неуёмно,
Всё набирая огненный накал,
Купалось солнце, красно и огромно,
Как гриву разметавши облака.
И конь, водя тревожными ноздрями,
То ль в ожиданьи чуда, то ль беды,
Касался осторожными губами
Холодной пламенеющей воды.
И, перепутав страх и восхищенье,
Он шею выгибал крутой дугой,
Когда, дрожа, ломалось отраженье
На гребнях разбегавшихся кругов.
Он был так молод, невозможно молод,
И не случалось на его веку,
Чтоб дыбился в полнеба ярый всполох
Конём, осаженным на всем скаку.
Откуда это странное виденье?
То ль в памяти, то ль в возбужденном сне
Качались, расплываясь, отраженья
Земного и небесного коней.


Надежда Шилвицкая

Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша,
Мое единое отечество -
Моя пустынная душа.
О.Мандельштам

О люди,люди-небораки
На шо здалися вам цари
На шо здалися вам псари
Ви ж таки люди-не собаки.
Т.Г.Шевченко

Родился - шла столетняя война.
Женился - шла столетняя война.
Жил. Думал, вот скоро кончится она...
А умер - шла столетняя война.

не знаю автора.

Тютчев. *Есть в осени первоначальной...* Не выкладываю его полностью, оно многим известно еще со школы..))..

Мы славим женщин и мужчин
В года обыкновенных бедствий.
Мы поджигатели причин
И лёгкая добыча следствий.
Покуда следствие идёт
И снайперы сидят на крыше,
Не делай вид, что ты не слышишь,
Не делай вид, что всё пройдёт.
Ещё в полях гуляет страх,
А в чащах зреют террористы,
Они, вообще-то пацифисты,
Но с бомбомётами в руках.
Они сперва ушли в народ,
А после вышли из народа.
У входа в Рай - табличка «Вход»
И запах сероводорода.
Мы провокаторы любви
И гинекологи свободы.
Ещё умоются в крови
Освобождённые народы.
Ещё не всё разрешено,
Ещё не всё запрещено,
И в эту щёлку, как в кино,
Вползает всякое г……
Мысль изречённая есть кровь,
Запёкшаяся в штамп Гослита,
Не проповедуйте её
В года иммунодефицита!
Раз не дано предугадать,
Чем наше слово отзовётся,
То пусть оно пока заткнётся!
И это будет благодать.
Освобождённая страна,
Вздохнув, развалится на части,
Но кто-то соберёт запчасти
И вспомнит наши имена.

Друк

Саша Черный

ОБСТАНОВОЧКА

Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убытый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряxтят на счетаx жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик
(Xоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастья полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: "Пойми мою печаль"
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый xлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.


Саша Черный

МУХИ

На дачной скрипучей веранде
Весь вечер царит оживленье.
К глазастой художнице Ванде
Случайно сползлись в воскресенье
Провизор, курсистка, певица,
Писатель, дантист и певица.

"Хотите вина иль печенья?"
Спросила писателя Ванда,
Подумав в жестоком смущенье:
"Налезла огромная банда!
Пожалуй, на столько баранов
Не хватит ножей и стаканов".

Курсистка упорно жевала.
Косясь на остатки от торта,
Решила спокойно и вяло:
"Буржуйка последнего сорта".
Девица с азартом макаки
Смотрела писателю в баки.

Писатель за дверью на полке
Не видя своих сочинений,
Подумал привычно и колко:
"Отсталость!" и стал в отдаленьи,
Засунувши гордые руки
В триковые стильные брюки.

Провизор, влюбленный и потный,
Исследовал шею хозяйки,
Мечтая в истоме дремотной:
"Ей-богу! Совсем как из лайки...
О, если б немножко потрогать!"
И вилкою чистил свой ноготь.

Певица пускала рулады
Все реже, и реже, и реже.
Потом, покраснев от досады,
Замолкла: "Не просят! Невежи...
Мещане без вкуса и чувства!
Для них ли святое искусство?"

Наелись. Спустились с веранды
К измученной пыльной сирени.
В глазах умирающей Ванды
Любезность, тоска и презренье -
"Свести их к пруду иль в беседку?
Спустить ли с веревки Валетку?"

Уселись под старой сосною.
Писатель сказал: "Как в романе..."
Девица вильнула спиною,
Провизор порылся в кармане
И чиркнул над кислой певичкой
Бенгальскою красною спичкой.

ДВА ЖЕЛАНИЯ

1

Жить на вершине голой,
Писать простые сонеты...
И брать от людей из дола
Хлеб вино и котлеты.

2

Сжечь корабли и спереди, и сзади,
Лечь на кровать, не глядя ни на что,
Уснуть без снов и, любопытства ради,
Проснуться лет чрез сто.

ЖИЗНЬ

У двух проституток сидят гимназисты:
Дудиленко, Барсов и Блок.
На Маше - персидская шаль и монисто,
На Даше - боа и платок.

Оплыли железнодорожные свечи.
Увлекшись азартным банчком,
Склоненные головы, шеи и плечи
Следят за чужим пятачком.

Играют без шулерства. Хочется люто
Порой игроку сплутовать.
Да жутко! Вмиг с хохотом бедного плута
Засунут силком под кровать.

Лежи, как в берлоге, и с завистью острой
Следи за игрой и вздыхай,-
А там на заманчивой скатерти пестрой
Баранки, и карты, и чай...

Темнеют уютными складками платья.
Две девичьих русых косы.
Как будто без взрослых здесь сестры и братья
В тиши коротают часы.

Да только по стенкам висят офицеры...
Не много ли их для сестер?
На смятой подушке бутылка мадеры,
И страшно затоптан ковер.

Стук в двери. "Ну, други, простите, к нам гости!"
Дудиленко, Барсов и Блок
Встают, торопясь, и без желчи и злости
Уходят готовить урок.

Будет ласковый дождь,
будет запах земли,
будет пенье стрижей
от зари до зари.

И ночные рулады
лягушек в прудах
и кипение слив
в белопенных садах.

Синегрудый комочек
слетит на забор
и малиновки трель
выткет звонкий узор.

И никто, и никто
не вспомянет войну,
пережито, забыто,
вспоминать ни к чему.

И ни птица, ни ива
слезы не прольёт,
если сгинет с земли
человеческий род.

И весна и весна
встретит новый рассвет,
не заметив,
что нас уже нет...

Будет ласковый дождь,
будет запах земли,
будет пенье стрижей
от зари до зари.

© Рэй Брэдбери

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!

У. Шекспир

Е. Евтушенко

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

ГОСТИНЫЙ ДВОР

Пусть Египет разграбят гиксосы,
И в ущелье умрёт Леонид, -
Голубые лотки с абрикосами
Ароматом наполнили дни.

Пусть смешные этрусские вазы
Чернокнижнику радуют взор -
Унитазы!
Прошу: унитазы! -
Голубой, как невеста, фарфор.

Электрический котик!
Мутоны!
Легче трели ночных соловьев,
Шелковисты, как руки Мадонны
И прохладны, как бедра ее!

Абрикосы!
- Рожденный из пены,
Как богиня, понятен и прост:
- Абрикос, золотой, как Микены,
- Розоватый, как зад, абрикос!

Роальд Мандельштам

Остроумные бусинки слова

В ожерелье стиха я вплетал,

Расплетал и вплетал туда новый

Ироничный духовный ментал.

А закончив, я Вам приносил

Целый сомн поэтических трелей

И покорно примерить просил

Ожерелие из ожерелей.

Только Вы предпочли им, увы,

Сверхдешевые яркие бусы.

Как я раньше не понял, что Вы

Лишены были начисто вкуса.

Б. Барский

ПАМЯТИ БРОДСКОГО
А.Макаревич


Снег замел пороги и дороги,
Снег ложится и не надо слов.
А по телевизору - итоги,
На экране бравый Киселев.
Он привычный гость в любой квартире,
И, хотите вы того иль нет,
Вам расскажут, что творится в мире,
И уж, перво-наперво, в стране.
Что народ, уставший от обманов,
Демократам завтра скажет "Нет",
И народу мил теперь Зюганов
И его партийный комитет.
И что Ельцин посетил студентов,
Добиваясь только одного,
Чтобы, выбирая президента,
Помнили студенты про него.

И что Явлинский лаялся с Гайдаром,
Явной беспринципностью греша,
И что сказал об этом в кулуарах
Жириновский - добрая душа.
И параграф, в обсужденьи коего,
Снова встал парламент на дыбы.
И рабочий путь Егора Строева -
Человека непростой судьбы.
И парад закончив идиотский,
Складывая папки и спеша,
На прощанье фраза: "Умер Бродский,
Cердце. Похоронят в США" .

Сразу говорю, тему не читала, было тут это или не было, не знаю.

Ночь, улица, фонарь, аптека... (1912)


Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

И вечный бой.
Покой нам только снится.
И пусть ничто
не потревожит сны.
Седая ночь,
и дремлющие птицы
качаются от синей тишины.


И вечный бой.
Атаки на рассвете.
И пули,
разучившиеся петь,
кричали нам,
что есть еще Бессмертье...
... А мы хотели просто уцелеть.


Простите нас.
Мы до конца кипели,
и мир воспринимали,
как бруствер.
Сердца рвались,
метались и храпели,
как лошади,
попав под артобстрел.


...Скажите... там...
чтоб больше не будили.
Пускай ничто
не потревожит сны.
...Что из того,
что мы не победили,
что из того,
что не вернулись мы?..

Радость всех невинных глаз
- Всем на диво!-
В этот мир я родилась -
Быть счастливой,
Нежной до потери сил.
Только памятью смутил
Бог - богиню
помню ленточки на всех
Детских шляпах,
Каждый прозвеневший смех,
Каждый запах.
Каждый парус в далеке
Жив - на муку
каждую в своей руке
Помню руку
Каждое на ней кольцо
- Еслиб знали! -
Помню каждре лицо на вокзале.
Все прощанья у ворот. всё однажды...
Не поцеловавший рот -
Помню - каждый!
Все людские имена,
Все собачьи...
- Я по-совему верна.
Не иначе.
М. Цветаева

Дюйм

...И, как всегда, была стена,
Стена из мертвого гранита.
Что за собой она хранила,
Что в толщах прятала она?..

Мысль билась зло и горячо,
Вгрызаясь в каменного монстра.
Но камень был сильнее мозга.
На дюйм. На целый дюйм еще!

И мысль проигрывала бой –
Ее на драку не хватало, -
И в череп шлепалась устало,
И ныла в черепе, как боль.

А умник долгие года
Переживал, зубами клацал:
Что за стеной – соседний карцер
Или ближайшая звезда?..

1965
Леонид Филатов

Никого не бойся

Здесь давно исчез закон,
Все теперь не так.
Не по правилам пошла
Здесь игра в бардак.
Пусть под дудку дурака
Пляшет идиот,
Промышляй своим умом
И успех придет!

Слушай, друг, что я скажу,
Сам рули судьбой.
Не плыви, куда несет,
Будь самим собой!
Будь всегда умней нуля,
Не смеши народ.
Не равняйся на толпу
И успех придет!

Мир умнеет через боль
И наоборот…
Часто конченный дурак
Громче всех орет.
Будь надежным и живи
Без гнилых забот.
Верь в себя и РОК-Н-РОЛЛ
И успех придет!

Никого не бойся, никому не верь –
Проживешь на свете без обломов и потерь!
Никогда не мямли, не скули, не плачь,
Не ищи в других причины бед и неудач!

(с) KrugeЯ

Высоцкий

Дайте собакам мяса
------------------

Дайте собакам мяса,
Может они подерутся.
Дайте похмельным кваса,
Авось они перебьются.

Чтоб не жиреть воронам,
Ставьте побольше пугал.
А чтоб любить, влюбленным
Дайте укромный угол.

В землю бросайте зерна.
Может появятся всходы.
Ладно, я буду покорным,
Дайте же мне свободу.

Псам мясные ошметки
Дали, а псы не подрались,
Дали пьяницам водки,
А они отказались.

Люди ворон пугают,
А воронье не боится.
Пары соединяют,
А им бы разъединиться.

Лили на землю воду,
Нету колосьев, чудо.
Мне вчера дали свободу,
Что я с ней делать буду.

***
Я красива!!!!
Я, правда, красива… Не верите?
Врете!
Мне так страшно, что вдруг меня не поймете.
Я очень красива
Внутренней силой
Чувством свободы, что нам стало чуждым,
Ненужным,
Забытым.
Так много убитым
Останется нами.
Вспомните сами!
Когда наслаждались вы цветом заката?
Мы стали жестокими, злыми, ребята.
Тут по сценарию брызнули слезы.
Розы…
Розы мы дарим не в знак, а как средство не выбыть
В соревновании
На выживание.
Как быть???
Чтоб мы красоты корону носили,
Но ведь мы красоту и убили.
Я знаю, кто выиграет.
Вы еще нет?
За 20 баксов открою секрет.
Я в жизни красивей в сто тысяч раз.
Но не сегодня, и не для вас…
Еще вчера у меня были крылья.
О Господи! Люди! Вы просто забыли,
Что в этом мире есть красота
Я вам покажу
У меня это – там.

Анхела Фигера

Вина

Если стонет ребенок в агонии тяжкой,
Задыхаясь от жара, с лицом побелевшим,
Если юноша чистый себя убивает,
Потому лишь, что боли душа не выносит,
Если мать проклинает небо пепла и горя,
Если мочится воин пред Мадонной без Сына,
Пред поруганной девой с головой отсеченной,
Если страшную формулу ищет ученый,
Чтобы два миллиона людей уничтожить,
Если женщины в чреве детей убивают
И крадутся старухи за юношей стройным,
Если сытые волки терзают живое
И земля новой крови уже не приемлет,
Если тюрьмы, и ужас, и чахотка, и голод...
Это страшно! Но, право, что могу я поделать?
Ведь не я виновата. И не вы виноваты.
Мы-то честные люди. Мы-то молимся в церкви,
Спим, работаем, дышим и живем помаленьку.
Нам-то с вами известно: на все — божьи воля.
И в кино мы идем. И в трамвай мы садимся.


***

Морис Карем

Моя улица

Я жив, а рядом умер кто-то.
Умру — здесь будет жить другой,
Все так. Но трудно отчего-то
Привыкнуть к истине простой.

Вчера старик перед рассветом
Скончался в доме за углом.
Случайно я узнал об этом
От почтальона... А потом

Сказали мне, что у портного
Родился мальчик в тот же час
И что для случая такого
Вино держали про запас.

А я (как будто в этом мире
Ни радости, ни горя нет)
Тем временем в своей квартире
За книгою встречал рассвет.

И улица неотвратимо
Вползала за моим окном
В обычный день. Шли люди мимо,
И каждый думал о своем.

всегда, будет лучшим:



Вместе они любили
сидеть на склоне холма.
Оттуда видны им были
церковь, сады, тюрьма.
Оттуда они видали
заросший травой водоем.
Сбросив в песок сандалии,
сидели они вдвоем.

Руками обняв колени,
смотрели они в облака.
Внизу у кино калеки
ждали грузовика.
Мерцала на склоне банка
возле кустов кирпича.
Над розовым шпилем банка
ворона вилась, крича.

Машины ехали в центре
к бане по трем мостам.
Колокол звякал в церкви:
электрик венчался там.
А здесь на холме было тихо,
ветер их освежал.
Кругом ни свистка, ни крика.
Только комар жжужал.

Трава была там примята,
где сидели они всегда.
Повсюду черные пятна --
оставила их еда.
Коровы всегда это место
вытирали своим языком.
Всем это было известно,
но они не знали о том.

Окурки, спичка и вилка
прикрыты были песком.
Чернела вдали бутылка,
отброшенная носком.
Заслышав едва мычанье,
они спускались к кустам
и расходились в молчаньи --
как и сидели там.

___

По разным склонам спускались,
случалось боком ступать.
Кусты перед ними смыкались
и расступались опять.
Скользили в траве ботинки,
меж камней блестела вода.
Один достигал тропинки,
другой в тот же миг пруда.

Был вечер нескольких свадеб
(кажется, было две).
Десяток рубах и платьев
маячил внизу в траве.
Уже закат унимался
и тучи к себе манил.
Пар от земли поднимался,
а колокол все звонил.

Один, кряхтя, спотыкаясь,
другой, сигаретой дымя --
в тот вечер они спускались
по разным склонам холма.
Спускались по разным склонам,
пространство росло меж них.
Но страшный, одновременно
воздух потряс их крик.

Внезапно кусты распахнулись,
кусты распахнулись вдруг.
Как будто они проснулись,
а сон их был полон мук.
Кусты распахнулись с воем,
как будто раскрылась земля.
Пред каждым возникли двое,
железом в руках шевеля.

Один топором был встречен,
и кровь потекла по часам,
другой от разрыва сердца
умер мгновенно сам.
Убийцы тащили их в рощу
(по рукам их струилась кровь)
и бросили в пруд заросший.
И там они встретились вновь.

___

Еще пробирались на ощупь
к местам за столом женихи,
а страшную весть на площадь
уже принесли пастухи.
Вечерней зарей сияли
стада густых облаков.
Коровы в кустах стояли
и жадно лизали кровь.

Электрик бежал по склону
и шурин за ним в кустах.
Невеста внизу обозленно
стояла одна в цветах.
Старуха, укрытая пледом,
крутила пред ней тесьму,
а пьяная свадьба следом
за ними неслась к холму.

Сучья под ними трещали,
они неслись, как в бреду.
Коровы в кустах мычали
и быстро спускались к пруду.
И вдруг все увидели ясно
(царила вокруг жара):
чернела в зеленой ряске,
как дверь в темноту, дыра.

___

Кто их оттуда поднимет,
достанет со дна пруда?
Смерть, как вода над ними,
в желудках у них вода.
Смерть уже в каждом слове,
в стебле, обвившем жердь.
Смерть в зализанной крови,
в каждой корове смерть.

Смерть в погоне напрасной
(будто ищут воров).
Будет отныне красным
млеко этих коров.
В красном, красном вагоне
с красных, красных путей,
в красном, красном бидоне --
красных поить детей.

Смерть в голосах и взорах.
Смертью полн воротник. --
Так им заплатит город:
смерть тяжела для них.
Нужно поднять их, поднять бы.
Но как превозмочь тоску:
если убийство в день свадьбы,
красным быть молоку.

___

Смерть -- не скелет кошмарный
с длинной косой в росе.
Смерть -- это тот кустарник,
в котором стоим мы все.
Это не плач похоронный,
а также не черный бант.
Смерть -- это крик вороний,
черный -- на красный банк.

Смерть -- это все машины,
это тюрьма и сад.
Смерть -- это все мужчины,
галстуки их висят.
Смерть -- это стекла в бане,
в церкви, в домах -- подряд!
Смерть -- это все, что с нами --
ибо они -- не узрят.

Смерть -- это наши силы,
это наш труд и пот.
Смерть -- это наши жилы,
наша душа и плоть.
Мы больше на холм не выйдем,
в наших домах огни.
Это не мы их не видим --
нас не видят они.

___

Розы, герань, гиацинты,
пионы, сирень, ирис --
на страшный их гроб из цинка --
розы, герань, нарцисс,
лилии, словно из басмы,
запах их прян и дик,
левкой, орхидеи, астры,
розы и сноп гвоздик.

Прошу отнести их к брегу,
вверить их небесам.
В реку их бросить, в реку,
она понесет к лесам.
К черным лесным протокам,
к темным лесным домам,
к мертвым полесским топям,
вдаль -- к балтийским холмам.

___

Холмы -- это наша юность,
гоним ее, не узнав.
Холмы -- это сотни улиц,
холмы -- это сонм канав.
Холмы -- это боль и гордость.
Холмы -- это край земли.
Чем выше на них восходишь,
тем больше их видишь вдали.

Холмы -- это наши страданья.
Холмы -- это наша любовь.
Холмы -- это крик, рыданье,
уходят, приходят вновь.
Свет и безмерность боли,
наша тоска и страх,
наши мечты и горе,
все это -- в их кустах.

Холмы -- это вечная слава.
Ставят всегда напоказ
на наши страданья право.
Холмы -- это выше нас.
Всегда видны их вершины,
видны средь кромешной тьмы.
Присно, вчера и ныне
по склону движемся мы.
Смерть -- это только равнины.
Жизнь -- холмы, холмы.

Бродский

Сорвусь!
И не ищите, не бегите…
Вам не догнать и не понять меня.
Вы зверя в клетку на замок заприте,
Он будет выть, страдая и кляня.
Он будет рваться, в кровь сдирая лапы,
Срывая когти о дверной засов.
Ему ничтожны сил и крови траты,
Когда природа затевает спор,
Когда в душе бушует гром и вихрь,
Когда мечта и манит и зовет.
Стихов красивых, может, не напишет,
Но песнь затворника он жалобно споет.
Он на глазах истает, растворится,
Ослабнет и зачахнет на руках.
Когда душа изменчива, как птица,
Нет постоянства. Лишь полет и страх.

В.Солоухин
Как выпить солнце

Профаны,
Прежде,чем съесть гранат,
Режут его ножом
Гранатовый сок по ножу течет,
На тарелке красная лужица.
Мы
Гранатовый сок бережем.
Обтянутый желтою кожурой
Огромный,
Похожий на солнце плод
В ладонях медленно кружится.
Обсмотришь его со всех сторн:
Везде ль кожура цела.
А пальцы уж слышат сквозь кожуру
Зерна-
Нежные, крупные,
Нажмешь легонько
(багряная мгла)
Кровью брызнули три зерна.
(Впрочем брызгаться тесно там-
Глухо и сочно хрупнули).
Теперь осторожно мы мнём и мнём
Зерна за рядом ряд.
Струи толкуться под кожурой,
Ходят, переливаются.
Стал упругим,
Стал мягким жесткий гранат.
Все тише, все чутче ладони рук:
Надо следить, чтоб не лопнул вдруг-
Это с гранатом случается.

Терпенье и нежность - прежде всего!
Верхние зерна - что?!
Надо зерна
Суметь
Достать в глубине,
В середине размять их здорово...
И прокусить кожуру,
И ртом
Глотками сосущими пить потом,
В небо подняв драгоценный плод
И
Запрокинув голову!

Добавлено:
И ещё одно шуточное

Муса Джалиль
Звонок

Однажды на крыльце особняка
Стоял мальчишка возле самой двери,
А дотянуться пальцем до звонка
Никак не мог - и явно был растерян.

Я подошёл и говорю ему:
- Что, мальчик, плохо? Не хватает роста?...
Ну, так и быть, я за тебя нажму.
Один звонок иль два? Мне это просто.

- Нет, пять! -
Пять раз нажал я кнопку.
А мальчик мне:
- Ну, дяденька, айда!
Бежим! Хоть ты большой смельчак, а трепку
Такую нам хозяин даст, - беда!

Декабрь 1942

Федор Тютчев



СЛАВЯНАМ

Они кричат, они грозятся:
"Вот к стенке мы славян прижмем!"
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске cвoeм!..


Да, стенка есть - стена большая,-
И вас не трудно к ней прижать.
Да польза-то для них какая?
Вот, вот что трудно угадать.


Ужасно та стена упруга,
Хоть и гранитная скала,-
Шестую часть земного круга
Она давно уж обошла...


Ее не раз и штурмовали-
Кой-где сорвали камня три,
Но напоследок отступали
С разбитым лбом богатыри...


Стоит она, как и стояла,
Твердыней смотрит боевой:
Она не то чтоб угрожала,
Но... каждый камень в ней живой...


Так пусть же бешеным напором
Теснят вас немцы и прижмут
К ее бойницам и затворам,-
Посмотрим, что они возьмут!


Как ни бесись вражда слепая,
Как ни грози вам буйство их,-
Не выдаст вас страна родная,
Не оттолкнет она своих.


Она расступится пред вами
И, как живой для вас оплот,
Меж вами станет и врагами
И к ним поближе подойдет.

11 - 16 мая 1867






* * *

Куда сомнителен мне твой,
Святая Русь, прогресс житейский!
Была крестьянской ты избой-
Теперь ты сделалась лакейской.

1850-е годы.

я давно не отписывалась в этой теме... решила исправить ситуацию

стих кейт ивен с самиздата - очень неплохой [Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь]

Хозяин масок

Есть ловкий искусник в подвале сыром,
К материям всем у него есть ключи,
Из камня и дерева благом и злом
Он маски творит под покровом ночи.

Есть дивные лица - и богу под стать,
Они - плод стекла и танцующих звёзд,
Есть грубые морды, их дряхлая мать -
Людей отправляет к червям на погост.

Искусник цветы высыпает в горшок,
Потом поливает их кровью своей,
Актёра костей сыпет внутрь порошок
И краской сей мажет подобья людей.

Они оживают, согласно ролям.
Вот эта скорбеет по всем, кто усоп,
А эта хвалу воздаёт королям,
А эта из лжи учиняет потоп.

Но люди приходят в тот затхлый подвал!
Приносят и золото, и серебро,
Никто не идёт из них на карнавал,
Да вряд ли кто в мыслях затеял добро.

Скупают все маски, на каждый момент:
Никто не желает прослыть подлецом,
Но разный найдёте вы здесь контингент:
И нищий, и царь бредят новым лицом.

Выходишь на улицу - сплошь маскарад,
Фальшивые слёзы, улыбки и смех,
И в мире цветёт лжи причудливый сад,
В нём бродит лишь тень первозданных утех.

А мастер, хозяин тех масок чудных,
Сидит день и ночь весь в труде без конца,
Но вряд ли в секрет его кто-то проник,
Что сам он как мраморный шар - без лица.


КАСЫДА О ПУТИ
Лунным бликом на металле отзовётся в час печали
Твёрдый блеск холодной стали обнажённого клинка.
Пусть фамилией не знатен, но -- клеймо на рукояти
Стоит гербовых печатей -- отковали на века!
Бить, не зная цвета крови, быть всё время наготове,
Верным быть -- давно не внове, ведь на то я и слуга.
Но и в самой страшной битве, верный клятве оразмита,
Черной сталью Заррахида встречу подлого врага!
Потрясать основы мира -- не для жителя Кабира.
Спор Масуда и Мунира разрешу, увы, не я.
С горстью золота в кармане -- от Кабира до Мэйланя,
Сталь меча влечёт и манит в неизвестные края.
Блеск железа на изломе -- смерть в священном водоёме,
Нет другой Дороги, кроме рассечённого ручья.
Сталь живою плотью стала -- и, пока нас Смерть не взяла,
Без конца и без начала, этот путь -- мой Путь Меча!

С детства люблю "Вересковый мёд" Стивенсона - шотландская баллада в переводе Самуила Маршака...

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
_______

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
"Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!"

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
"Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!" -
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
"Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод -
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!.."

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

"Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!"

к сожалению я не знаю кто автор этого стихотворения.

Как чувственно ранимы облака,
хоть и грузны, как стены крепостные.
Но, ласковым, не сыщется цены им,
когда владеет сердцем их рука.



Когда струишься лёгким ветерком,
влетаешь в мир зарёй - не человеком,
и вьёшься в небе не упавшим снегом, -
не преступи их нежности закон.



Ведь если вдруг посланьем от тебя
кольнёт их безразличия заноза,
на землю хлынут горестные слёзы...
Не погуби их, кротких, не любя!..

Оч стыдно, что не помню автора, но все же..

Уста и губы - суть их не одна,
И очи - вовсе не гляделки.
Одним доступна глубина,
Другим глубокие тарелки...

Есть слёзы на чудотворных иконах
Есть слёзы почти как вода
Есть звёзды для декораций в салонах
И те, что на небе всегда

Есть каждый час, исполненный смыслом
Есть нервная суета
И кто-то уйдёт, а кто-то
станет под пули, но не предаст

Есть красота, подвластная времени
И вечная красота
Но нас подведёт наше слабое зрение
А тёмный инстинкт предаст

Есть вспышки, что длятся доли секунды
Есть свет, что будет всегда
Есть просто друг и есть друг, который
Никогда не предаст

Есть счастье лишь на пару мгновений
И горе, что будет всегда
Одно утешение - друг, который
Никогда не предаст

Он в небе широком и вольном
И если случится беда
И станет вдруг нестерпимо больно
Он никогда не предаст

Flёur

По мокрым скверам
проходит осень,
Лицо нахмуря!
На громких скрипках
дремучих сосен
Играет буря!
В обнимку с ветром
иду по скверу
В потемках ночи.
Ищу под крышей
свою пещеру -
В ней тихо очень.
Горит пустынный
электропламень,
На прежнем месте,
Как драгоценный какой-то камень,
Сверкает перстень,-
И мысль, летая,
кого-то ищет
По белу свету...
Кто там стучится
в мое жилище?
Покоя нету!
Ах, эта злая старуха осень,
Лицо нахмуря,
Ко мне стучится
и в хвое сосен
Не молкнет буря!
Куда от бури,
от непогоды
Себя я спрячу?
Я вспоминаю былые годы,
И я плачу..


Мне ещё очень нравятся стихи Э. Асадова. Вот например:

Сегодня - кибернетика повсюду.
Вчерашняя фантастика - пустяк!
А в будущем какое будет чудо?
Конечно, точно утверждать не буду,
Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.
А значит и лекарства ни к чему!
А для духовных радостей ему
Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность,
Он в тот же миг откликнуться готов:
- Скажите, есть у вас сегодня нежность?
- Да! С добавленьем самых нежных слов!

- А мне бы счастья, бьющего ключем!
- Какого вам? На месяц? На года?
- Нет, мне б хотелось счастья навсегда!
- Такого нет. Но через месяц ждем!

- А я для мужа верности прошу!
- Мужская верность? Это, право, сложно
Но ничего. Я думаю, возможно.
Не огорчайтесь. Я вам подыщу!

- А мне бы капель трепета в крови.
Я - северянин, человек арктический.
- А мне - флакон пылающей любви
И полфлакона просто платонической!

- Мне против лжи нельзя ли витамин?
- Пожалуйста! И вкусен, и активен!
- А есть для женщин "Антиговорин"?
- Есть. Но пока что малоэффективен

- А есть "Антискандальная вакцина"?
- Есть в комплексе для мужа и жены:
Жене компресс с горчицей, а мужчине
За час до ссоры - два укола в спину,
Или один, простите, вниз спины

- Мне "Томный взгляд" для глаз любого цвета!
- Пожалуйста, по капле перед сном.
- А мне бы страсти! - Страсти по рецептам!
Страстей и ядов так не выдаем!

- А мне, вон в тех коробочках хотя бы,
"Признания в любви!" Едва нашла
- Какое вам? Со свадьбой иль без свадьбы?
- Конечно же, признание со свадьбой.
Без свадьбы хватит! Я уже брала!

Пусть шутка раздувает паруса!
Но в жизни нынче всюду чудеса!
Как знать, а вдруг, ещё при нашем веке,
Откроются такие вот аптеки?!
Эдуард Асадов

Не знаю кто автор:
... Уронила шелк волос
Ты на кофту синюю,
Пролил тонкий запах роз
Ветер под осиною.
Расплескала в камень струи
Цвета винного волна -
Мне хотелось в поцелуи
Душу выплескать до дна.

***
Этих снежинок
смесь.
Этого снега
прах.
Как запоздалая месть
летнему
буйству
трав.
Этих снежинок
явь,
призрачное
крыло.
Белого небытия
множественное число...
Этого снега
нрав.
Этого снега
боль:
в небе
себя разъяв,
стать на земле
собой.
Этого снега
срок.
Этого снега
круг.
Странная мгла дорог,
понятая не вдруг.
Выученная
наизусть,
начатая с азов,
этого снега
грусть.
Этого снега
зов.
Медленной чередой
падающие из тьмы
в жаждущую ладонь
прикосновенья
зимы.

Скуднеет горькое житье,
Ничем помочь не в силах дети.
Старухи продают свое,
Расставив чашки на газете.

С чем и расстаться-то нельзя:
Тарелки, вилки и иголки…
И прячут грустные глаза
Прошедших строек комсомолки.

Ещё не мусорный бачок
И не протянутые руки.
Разложит книги старичок:
Вот, не читают книжек внуки…

А мы болтаем, ё-моё!...
Монетизация, доплаты.
Старухи продают своё,
И все мы, суки, виноваты!

[Для просмотра ссылки зарегистрируйтесь]

Жизнь в стеклах

Темные улицы тянут меня к себе,
Я люблю этот город, как женщину "Х".
На улицах люди, и каждый идет один,
Я закрываю дверь, я иду вниз.
Я знаю, что здесь пройдет моя жизнь,
Жизнь в стеклах витрин,
Я растворяюсь в стеклах витрин,
Жизнь в стеклах витрин.
И вот я иду, и рядом со мной идут,
Я смотрю на них, мне кажется, это - дом мод.
Похоже, что прошлой ночью был звездопад,
Но звезды, как камни, упали в наш огород.
Я знаю, что здесь пройдет моя жизнь,
Жизнь в стеклах витрин,
Я растворяюсь в стеклах витрин,
Жизнь в стеклах витрин.
Ветер задувает полы моего плаща,
Еще один дом, и ты увидишь меня.
Искры моей сигареты летят в темноту,
Ты сегодня будешь королевой дня.
Я знаю, что здесь пройдет моя жизнь,
Жизнь в стеклах витрин,
Я растворяюсь в стеклах витрин,
Жизнь в стеклах витрин.

В. Цой