Тарас Бульба (Ступка), по-доброму буйно-помешанный казачий полководец, встречает двух сыновей, вернувшихся после выпуска из академии — старшего Остапа (Вдовиченков) кулаками, а младшего Андрия (Петренко) справедливым заверением, что мать баба и ничего не знает. По случаю на хуторе закатывают праздник, где Бульба напивается и решает вместе с отпрысками рвануть в Запорожскую Сечь (это такая казачья Тортуга), да показать им настоящую жизнь. Туда же, немногим позже, привозят тело жены Тараса и сообщают, что поляки, проклятые ляхи, все разорили и всех убили. Общим советом, чуть не отомстив за все местному еврею, запорожцы решают идти на Польшу. Поляки тем временем собираются в потемках и готовятся дать русским, проклятому быдлу, отпор. Двусмысленность в противостояние вносит Андрий, пылко указывающий на сиськи дочери польского воеводы, и заявляющий «вот моя отчизна!»
Новый фильм Владимира Бортко, режиссера, который когда-то третьим в нашей стране понял, насколько удачен на экране Булгаков, агитка, скорее, случайная (сейчас повесть действительно было бы сложно снять вне очевидных политических мотивов), и для многих, судя по всему, именно в этом своем качестве весьма удавшаяся. Впрочем, из всех видных персон, строго положительно отчитавшихся перед причастными РТР'ами по просмотру, только Жириновский уверенно держался в попытках не затрагивать художественную сторону, и с вожделением вспоминал самую добрую национальную истину о том, какие родные народы украинцы с русскими. Начинание, несомненно, благое, и для налаживания отношений, суть которых теряется в иронии, данный повод подходит как нельзя лучше.
Понятно, что запорожцы по «Бульбе» — это позиционно такие спартанцы с чубами, но из-за изменений вектора повести и сокращения многих неполиткорректных сцен, почему-то превратившиеся, простите Николай Васильевич, в деконструкцию спартанского дискурса: казаки по фильму сначала все свои битвы проигрывают-проигрывают-проигрывают, а в финале проигрывают трагически. Структура пораженчества, наверное, сошла бы даже за обиду, не будь она сплетена сотней милых нелепостей, превращающих историю в фарс. Например, узбекская актриса с говорящим именем Матлюба в одном эпизоде снята под таким ракурсом, что залитые светом арочные окна за спиной становятся громадными белыми ушами у нее на голове, сраженные польские воины с крыльями на доспехах напоминают скорее общипанных куриц, но не падших ангелов, а героические гибели казаков — вообще тушите свет. Говоря в известных терминах, лично я насчитал четыре смерти Боромира подряд, каждая из которых заканчивалась фразой про величие православной русской земли, и это был действительно культурный шок. Хотелось бы отметить так же эпизод с пытками и казнью, вдохновленный явно «Страстями Христовыми», но получившийся больше какой-нибудь «Преисподней зомби»; оттуда же, видимо, взяли манеру после каждого удара саблей показывать крупным планом разрез на чучеле и льющийся заменитель крови. Все это щедро сдобрено топорным монтажом и черно-белыми почти сюрреалистичными вставками, сериальной зашкаливающей в приторном драматизме музыкой и бодро скачущей по степи казацкой конницей, где можно то и дело заметить заспанного Боярского, уже вот-вот готового спеть про шляпу, которой нет.
Касаемо главной заслуги фильма — исполнителя роли Тараса Богдана Ступки — говорить можно воистину бесконечно. Потому просто вспомните, что Том Круз делал в Магнолии. Вот, тоже самое, только с украинскими сынку, добре, и товариществом, перед полком усатых мужиков, для которых самый очевидный фаллический символ — добрый конь! |
Просто я не читала, не знаю... 
Что-то расхотелось. 
